"Богомил Райнов. Элегия мертвых дней" - читать интересную книгу автора

присутствия духа.
Но мы, опустив головы, молчали, ясно понимая: выхода нет. Да, мы,
понурившись, молчали, как вдруг услышали восклицание Замбо:
- Вот он, выход!
Наш босс уставился не на выход, а на вход в корчму, хотя по отношению к
двери кабака это, по сути дела, одно и то же. А там, на пороге, стоял
бесследно исчезнувший долговязый художник.
"Принесла же его нелегкая", - возможно, процедил бы кто-нибудь сквозь
зубы. Но при других обстоятельствах.
Потому что сейчас, впервые с тех пор, как мы познакомились с ним, от
Николы как бы исходило теплое сияние, свойственное человеку, пребывающему на
гребне успеха. На нем был новый и довольно широкий покупной костюм, свободно
болтавшийся на худосочном теле, и тоже широкая снежно-белая рубашка, в
воротничке которой болталась его худая шея. Небрежно повязанный галстук из
искусственного шелка, ослепительно сияющие новенькие ботинки.
- Братец! - воскликнул взволнованный Замбо. Последовали горячие
объятия.
- Бай Митко, тащи целый литр! - едва нашел в себе силы крикнуть Антон,
с трудом справившись с порывом накативших на него чувств.
- Но только один! - предупредил художник. - Нас ждет праздник!
- Какой еще праздник? - подозрительно повел бровями шеф компании.
Он ненавидел светскую мишуру, отдавая предпочтение тихим скромным
попойкам.
- Сами увидите, - загадочно усмехнулся Никола. - Считайте себя
приглашенными.
Повод для праздника оставался его маленькой тайной, но недолго, ибо,
несмотря на его предупреждения, мы не ограничились одним литром. Где-то на
третьем или четвертом литре выяснилось, что художник не занимался малярством
или рисованием вывесок, а создал несколько фресок в новом заведении в
окрестностях Софии. Именно сегодня должно было состояться торжественное
освящение фресок. Так что времени рассиживаться не было: пьем и едем!
Что касается питья, то мы пили. А вот с отправлением к месту событий мы
несколько подзадержались. Полыхнул огонь старых воспоминаний. Всплыла тема -
городская скука и ее будущий певец. А мотив отправления был затронут главным
образом в музыкальной интерпретации:

Однозвучно гремит колокольчик...

Колокольчик настойчиво гремел на протяжении всего послеобеденного
времени, пока, не знаю каким чудом, компании не удалось втиснуться в
разбитый автобус, отправлявшийся в село.
Прибыли лишь к вечеру. От автобусной остановки торжественной, но не
очень стройной шеренгой мы отправились к заведению, оглашая окрестности
пением того самого марша, в котором фигурировало "развратное племя" и
"мерзости жизни", текст его я не могу привести дословно по техническим
причинам.
Корчма оказалась действительно новой и довольно просторной. Хозяин
возводил ее, намереваясь заткнуть за пояс всех конкурентов, видимо, по той
же причине он решил выделить некие средства и на монументальную живопись.
Фресок было две, и одна из них предстала нашим глазам еще издалека, так как