"Феликс Рахлин. Грудь четвертого человека " - читать интересную книгу автора

мозоля глаза сопровождавшим нас старослужащим солдатам и сержантам.
По установившемуся в Советской Армии обыкновению, новобранцев развозили
по частям именно те, кому оставалось всего-ничего до демобилизации (словечка
"дембель" в широком ходу еще не было).
Каждый из таких "ветеранов" заранее старался принарядиться и
прибарахлиться: перешивал свою "шинелку" и шаровары не по форме, а
"чтоб покрасившее", при случае приобретал на стороне что-нибудь
щегольское, - неважно, если офицерское или даже генеральское: невесты в
селах и на рабочих окраинах в Уставе внутренней службы не разбираются,
тонкостей формы одежды не понимают, зато хорошее сукно от "Ха-бе-бе-у"
("хлопчатобумажного, бывшего в употреблении") отличат запросто. И вообще,
как известно, женское сердце падко на эффекты. Уж так хочется
демобилизованному воину по возвращении домой покрасоваться перед девками! К
Додику стали приставать: "Махнемся, керя?!" Или даже: "Продай!" Многие его
уже звали по имени, только не
"Додик", а "Дима". Масти он был светлой, смахивал на прибалта, и
Димой было жить полегче, нежели Додиком... / // / / // ///
И вот он - Дима, или Додик, - сообразив свою выгоду, договорился с
одним поваром: тот будет его всю дорогу прикармливать мясцом из котла, за
что получит в конце пути гимнастерку и галифе с
Димы-Додика "плеча").

Добряк Додик решил и меня подкормить. На одной из станций, где стоянка
предстояла долгая.. мы подошли к одному из кухонных вагонов, и ловкий повар,
воровато зыркнув по сторонам, проворно сунул моему благодетелю огромный
кусок вареного мяса из борща. Мы скорее поспешили прочь и, лишь отойдя
довольно далеко в сторону от своего эшелона, спохватились, что у нас нет с
собой соли. Да и запить было нечем. Пришлось жевать всухомятку пресное и
оттого невкусное мясо.
Не помню, повторялись ли такие трапезы, но отчего они прекратились - о
том отдельно и чуть погодя.
Есть хотелось не нам одним, но многие решали проблему гораздо проще. На
станциях, особенно на маленьких, вдоль всего пути есть, хоть и небольшие,
базарчики. К пассажирским поездам бабки местные выносили пироги, вареные
яйца, помидоры с огурчиками и разную-прочую снедь. Новобранцы принялись
напропалую грабить бабок. Один отвлекал торговку разговором: "приценивался",
"торговался". Увлекшись процессом, она теряла бдительность, а оглянувшись,
уже не обнаруживала корзинку с товаром: ее утащил сообщник "покупателя".
Бабка, спохватившись. хотела хоть этого поймать, но его как ветром
сдуло...
Обнаружились такие "герои" и в нашем вагоне. Я, помню, стал спрашивать
у одного из них:
- Ну, вот скажи: а если бы вот таким способом твою родную мать
ограбили? Ведь эта женщина, у которой ты пироги унес и сожрал, - она ведь
тоже чья-то мамаша?
В нашем вагоне только четверо или пятеро были горожане - остальные все
из сел харьковской и Сумской областей. С некоторыми мне потом предстояло
служить и дружить. Но сейчас моя "политработа" оставалась втуне: парень
глядел на меня равнодушно и тупо, да еще и
"лыбился"...