"Борис Маркович Раевский. Товарищ Богдан " - читать интересную книгу автора

спиной к ветру и так переждать несколько минут.
"Да, надо что-то делать, - подумал Бабушкин, когда перед ним опять
возникли тусклые, стеклянные глаза Хоменчука. - Но что?"


* * *


На следующий день среди ссыльных только и разговоров было о "пельменном
пире".
Каждый ссыльный получил от Бабушкина приглашение. Оно было написано
четкими печатными буквами на твердом квадратике картона. И обведено синей
рамкой. Из всех цветных карандашей у Бабушкина сохранился только синий.
Утром Бабушкин зашел к Хоменчуку.
Как открыл дверь - в нос сразу шибануло затхлой вонью.
В юрте у якутов под одной крышей и жилье для людей, и хотон - хлев.
Разделяет их лишь тонкая переборка. И потому пронизывает всю юрту острый
запах коровьей мочи, навоза. И от этого не спасешься.
Хоменчук по-прежнему лежал. Все такой же небритый. Помятый. И длинные
космы спутанных волос наползают на лоб и на уши. Он был прикрыт какой-то
старой облезлой шкурой. Такой облезлой и засаленной, что даже не поймешь:
медведь это, или олень, или вовсе - кабарга?
Из-под шкуры торчали ноги в торбасах*.
______________
* Торбаса - мягкая якутская обувь.

- Вот, - сказал Бабушкин. - Приглашаем вас, сеньор, на пир! - и
протянул картонный квадратик.
"Сеньор", не вставая, молча взял квадратик, надел пенсне, прочел и так
же молча сунул куда-то в тряпье.
- Насколько я понял, сеньор принимает приглашение?! - воскликнул
Бабушкин. - Итак, вставайте!
- А зачем? - вяло протянул Илья Гаврилович. - Ведь пир-то в субботу? А
сегодня что?
- Ха, - сказал Бабушкин. - До субботы еще три дня. Но ведь пельмени-то
приготовить надо. А слуги у сеньора, да и у меня все отпущены. Так что
придется самим. В общем, организационный пельменный комитет постановил: всю
подготовку пира возложить на Бабушкина и Хоменчука. Вставайте же, сеньор!
Организационный комитет ничего никому не поручал. Да и вообще комитета
такого не было.
"Не поднимется", - подумал Бабушкин.
Но, как ни странно, Хоменчук, кряхтя, встал, натянул кухлянку.
Бабушкин даже удивился: как гладко все получилось!
Потом догадался: "Видимо, привычка к партийной дисциплине сработала.
Раз комитет постановил - все!"
Они пошли к Бабушкину.
Три дня возились с пельменями.
Надо было приготовить тесто.
Мясо.
Слепить пельмени. Да не пять, не десять, а несколько сотен.