"Эдвард Радзинский. Сансон" - читать интересную книгу автора

Всю дорогу она простояла в телеге, спокойно и величаво снося выкрики
толпы: "Смерть австрийскому отродью! Смерть коронованной 6...!"
Жандармы давали возможность людям из толпы прорываться к телеге, и
тогда лошади становились на дыбы, а ненавистники тыкали кулаками в лицо
своей вчерашней повелительнице.
Перекрикивая неистовые вопли народа, я сделал резкое замечание охране.
Но несмотря на мой тогдашний авторитет, они меня не послушали. Видно, у них
было другое распоряжение.
Что ж, королева испила свою чашу до дна - с достоинством, не бледнея.
Мы ехали по улице Сент-Оноре... И я заметил: по мере приближения к
площади, она стала напряженно всматриваться в верхние окна домов. Я
забеспокоился - не задумала ли она чего? И стал следить за ее взглядом.
Вскоре в одном из окон я увидел аббата - он жестом отпустил ей грехи.
Тогда она облегченно вздохнула и даже чуть улыбнулась. Видимо, через кого-то
она сумела условиться со священником, и он проводил ее в последний путь.
Более она не поднимала головы. А зря! В окне дома Робеспьера я увидел
уже знакомую картину: они опять стояли втроем - Дантон, Камилл Демулен и
Робеспьер. И опять оживленно переговаривались...

На площади Революции телега остановилась прямо против главной аллеи
Тюильри - и она вздохнула, видно, что-то вспомнила.
Я и мой сын поддержали ее, когда она сходила с телеги. Легкой походкой,
быстро и величаво, взошла королева на эшафот...

Потом сын рассказал мне: когда он привязывал ее к страшной доске, то
услышал ее последние слова: "Прощайте, дети, я иду к Отцу..."

Доску с привязанной королевой положили на место, я дернул за веревку -
и загремела гильотина!
Кто-то из помощников торжествующе поднял голову королевы и под
восторженные вопли народа пошел с ней вдоль эшафота. Люди готовили платки,
чтобы омочить их в царственной крови. Так было и при казни короля - тогда
произошла такая давка!
И вдруг (я думаю, от посмертного сокращения мышц) глаза королевы
открылись. Голова взглянула на толпу!
И толпа замерла в ужасе. Впервые с тех пор, как поставили гильотину,
толпа безмолвствовала...

Тело вдовы Капет, залитое негашеной известью, отправили также на
кладбище Маделен.
Вещи ее мы отдали в богадельню.
Кстати, секретарь Трибунала Напье сделал мне замечание - будто я не сам
привел в движение топор, а поручил это сделать помощнику. Это было не так,
но я не стал оправдываться, а лишь сурово сказал:
- Я распоряжаюсь на эшафоте. И все, что там происходит, - мое дело!
И он замолчал.
Пусть отвыкают приказывать! Палач (спасибо нашей Революции!) теперь
уважаемая и самостоятельная фигура. Что бы они делали без палача!
Когда Напье уходил, я позволил себе пошутить:
- Если, не дай Бог, нам придется встретиться на эшафоте, гражданин