"Эллери Квин. Квин в ударе" - читать интересную книгу автора

- Мистер Бенедикт, - Скатни дрожал всем телом, - даю вам ровно
полминуты, чтобы выйти на сцену и занять место для подъема занавеса. Иначе я
представлю счет профсоюзу.
Актер поднялся, улыбаясь.
- Если я помню сюжет пьесы, - обратился он к Джоан, - а вы можете не
сомневаться, что я его помню, - у нас есть очаровательный шанс познакомиться
поближе во время первого акта. Как насчет маленького ужина с шампанским
после спектакля? Ладно, Блуфилд, буду играть без грима и костюма. - Он пожал
плечами. - В конце концов, я играл эту идиотскую роль всеми возможными
способами. Это может выглядеть даже забавно.
Он направился на сцену.
- Все по местам! - рявкнул Даллмен. Джоан поплыла к сцене, словно
призрак. Остальные актеры засуетились. - Фаулер!
Роджер ожил.
- Где ваш осветитель? Займитесь делом! - Когда Роджер отошел, Даллмен
нахмурился. - Господи, кажется, Бенедикт произносит речь!
- Так оно и есть, - подтвердил Эллери, выглядывая из-за кулис.
Стоя на авансцене, Бенедикт объяснял с комичными жестами и гримасами,
почему "почтеннейшей ронгсвиллской* публике" придется лицезреть великого
Фостера Бенедикта в первом акте "Смерти Дон Жуана" в уличной одежде и без
грима. Зрители начали хихикать и аплодировать.
______________
* Игра слов. Wrightswill (Райтсвилл) - правильный город; Wrongswill
(Ронгсвилл) - неправильный город.

Услышав позади бульканье, Эллери обернулся. Нос Скатни снова
подергивался.
- Что он делает? За кого он себя принимает?
- Полагаю, за Бэрримора в "Моих дорогих детях".* - Даллмен жевал
сигару.
______________
* Пьеса американских драматургов Кэтрин Терни (1906-1998) и Джерри
Хоруина (1905-1954), в которой блистал американский актер Джон Бэрримор
(Блайт) (1882-1942).

Они могли только беспомощно наблюдать за буффонадой Бенедикта. Его
выход был триумфом импровизации. Он поклонился с серьезным видом, принял
балетную позу и, словно Нижинский в "Призраке розы", прыгнул к кулисам.

Сцена 5

Эллери, стоя вместе со Скатни Блуфилдом среди зрителей, которым не
хватило сидячих мест, с недоверием наблюдал за первым актом.
Бенедикт намеренно перефразировал свои монологи. Сбитые с толку
любители, ожидая своих реплик, забывали текст. Тогда он подсказывал его им,
подмигивая над огнями рампы. Актер дурачился, то и дело обращаясь к
покатывающейся со смеху публике и превращая старую мелодраму в грубый фарс.
Эллери посмотрел на Скатни. То, что он увидел, заставило его быстро
пробормотать:
- Он причиняет больше вреда себе, чем вам.