"Эллери Квин. Приятное и уединенное место" - читать интересную книгу автора

предосторожности.
А в-третьих, вместо того, чтобы проявить мужскую чуткость и вести
безобидную застольную беседу, Питер снова стал уговаривать меня развестись с
Нино и выйти замуж за него. Как будто я сама этого не хотела!
"Питер, какой смысл снова это обсуждать? - ответила я самым
рассудительным тоном, каким только смогла. - Ты знаешь, что это невозможно.
Я бы хотела глог*".
______________
* Глог - скандинавская разновидность глинтвейна.

"В этой забегаловке, которую ты выбрала? - злобно усмехнулся Питер. -
Они даже не поймут, о чем ты говоришь, дорогая моя. Предлагаю заказать
пиво - это они поймут. И ничего невозможного не существует. Всегда есть
какой-то выход".
"Мне холодно - я хочу чего-нибудь горячего, - сказала я. - И сарказм
никогда не был твоим коньком. Повторяю, это невозможно. Я не могу оставить
Нино. Он не отпустит меня".
"Как насчет обычного пролетарского "Тома и Джерри"?* Есть слабый шанс,
что они знают о нем. Откуда тебе известно, что он не даст тебе развод, если
ты ни разу его об этом не просила?"
______________
* "Том и Джерри" - горячий напиток из рома с водой или молоком,
взбитыми яйцами, пряностями и сахаром.

"Нет, Питер! То, что ты целыми днями работаешь с Нино, не означает, что
ты его знаешь. Говорю тебе, он не отпустит меня ни при каких
обстоятельствах, даже если не считать чисто религиозных причин. Чувствую, мы
зря пришли сюда".
"Неужели муж внушает тебе такой страх? Ну так я его не боюсь!"
"Знаю, дорогой, ты храбр как лев, а я обычный цыпленок. Кроме того,
нужно думать о папе".
Уголки сексуального рта Питера сразу опустились. Эту тему мы стараемся
не затрагивать. Питер знает, как я отношусь к папе, и пытается щадить мои
чувства, хотя и без особого успеха. Питер приучил себя держаться на заднем
плане, как подобает личному секретарю, но он слишком красив - высокий,
широкоплечий, с золотистыми волосами и серыми, а временами голубыми или
зелеными глазами (их цвет зависит от настроения), - чтобы оставаться
незаметным все время. По крайней мере, я могу читать его мысли, как сигнал
светофора. Сейчас готовился зажечься красный свет.
Очевидно, стремясь этого избежать, я чересчур сильно нажала на газ и
разболтала то, о чем не говорила никому, особенно Питеру, причем наихудшим
способом - представив это как забавную шутку.
"Давай не будем говорить о папе, - сказала я. - Знаешь, какое
ласкательное имя я дала своему мужу?"
Питер прореагировал так, словно я в него выстрелила:
"Ласкательное имя? Нино?"
"Тебя это злит?"
"Ты, должно быть, шутишь".
"Ни капельки".
"Ну и что это за имя?"