"Эллери Квин. Тайна американского пистолета" - читать интересную книгу автора

минускула, которую необходимо измерить и взвесить; каждая - индивидуальна.
Однако в состоянии покоя, неодушевленные, каждая в отдельности, что значили
они для меня? Если честно, то ничего.
- Но затем, полагаю, колесо пришло в движение? - спросил я.
- Что-то в этом роде. Крохотная вспышка, дуновение космической миазмы,
появление движущей силы, начальный толчок - и колесо завертелось. Быстро,
очень быстро. Но посмотри, что произошло. - Эллери лениво курил, и, как мне
показалось, не без удовольствия. - Чудо! Ибо где теперь все эти маленькие
капли цвета, каждая - величина, элемент, минускула, которую необходимо
измерить и взвесить... каждая индивидуальна, как индивидуальны компоненты
солнц неизменной вселенной? Они слились и потеряли свои призматические
качества, стали единым сверкающим целым. Они больше не индивидуальны, они
плавно образовали симметричную модель, которая повествует всю историю дела
Хорна.
- Надо же, как ты все повернул! - отреагировал я, сжимая больную
голову. - Ты хочешь сказать, что все они имели отношение к смерти...
- Я хочу подчеркнуть, - заявил Эллери, и красивые черты его лица стали
жесткими, - что несущественные цвета исчезли. - Затем, помолчав, он
спросил: - Вот любопытно, как поступили бы с этим делом отец Браун или
старина Шерлок Холмс? А, Дж.Дж.?

Глава 1
ДЕЛО ПРИНЯТО В ПРОИЗВОДСТВО

В просторном, выложенном из камня подземном помещении с низким потолком
и голыми стенами стоял резкий запах лошадиной плоти, слышалось громкое
фырканье и постукивание копыт. В одном углу, похожем на высеченный в толстом
бетоне альков, находилась кузница с горном мятежно-красного цвета, от
которого летели светляки искр. Там полуобнаженный пигмей с маслянисто-черной
спиной и несообразно большими бицепсами, словно младший брат Тора, бил
кувалдой по металлу, зловеще гнувшемуся под его ритмическими уларами.
Неподалеку жевал в стойле конь с необычайно длинной шеей, лоснящийся и
голый, как в день своего появления на свет, который вполне мог бы быть
Пегасом. Вокруг него радостно ржал и похрапывал кобылий гарем; и огненный
глаз жеребца время от времени вспыхивал, когда он с высокомерным изяществом
своих арабских предков бил копытом по устланному соломой полу.
Казалось, здесь сотни лошадей: укрощенных, ходящих под седлом и
необъезженных, диких, с норовом. В спертой атмосфере стоял острый запах
испарений навоза и пота, молочным туманом висело дыхание. Перед стойлами
поблескивала упряжь; на лоснящейся коже сверкала медь; седла напоминали
коричневый шелк, стремена - сияющую платину, недоуздки - овалы из черного
дерева. Тут же на столбиках висели свитые в кольца лассо и индийские попоны.
Ибо это была конюшня короля, но особенного короля, с обычной ковбойской
шляпой вместо короны и длинноствольным кольтом вместо скипетра, который,
однако, владел бескрайними, пыльными равнинами Дикого Запада. Его
преторианским эскортом служили кривоногие парни, носящиеся на лошадях,
словно кентавры, медленно растягивающие слова, ловко сворачивающие
самокрутки и хранящие в карих, окруженных морщинками глазах безграничное
спокойствие тех, кто привык вглядываться в звезды под чистейшим сводом
небес. А дворцом его было далекое ранчо - за тысячи миль от этих мест.