"Марио Пьюзо. Счастливая странница" - читать интересную книгу автора

Было бы ошибкой считать их беседы простой болтовней. Нет, они
припоминали тут старые истории, спорили о морали и о порядках в обществе,
то и дело ссылаясь на то, как обстояло дело в горной деревушке в Южной
Италии, из которой они удрали много лет тому назад. С каким наслаждением
они предавались своим излюбленным мечтам! Если бы только их суровые отцы
каким-то чудом оказались лицом к лицу с проблемами, которые приходится изо
дня в день решать им! Или их матери, такие скорые на расправу! Какой
поднялся бы крик, если бы они, дочери, осмелились на то, что позволяют себе
эти американские дети! Если бы у них хватило наглости на подобное!..
О своих детях эти женщины говорили, словно о чужаках. Излюбленная тема
- совращение невинных душ в новой стране. Взять хотя бы Феличу, живущую за
углом, на Тридцать первой! Что она за дочь, если не прерывает медового
месяца, узнав от собственной мамаши о болезни своей крестной?
Шлюха, да и только! Нет, здесь говорят без обиняков. Сама мамаша
Феличи выложила все как на духу. А что это за сын - бедняга, видите ли, не
смог подождать с женитьбой еще годик, ослушался родного отца! Что за
непочтительность! Figlio disgraziato <Непутевый сын (ит.).>... В Италии
такое ни за что не могло случиться!
Отец убил бы зазнавшегося сынка - да, убил! А уж как поступили бы с
дочерью... В Италии - мать Феличи сыплет проклятиями, голос ее дрожит, хотя
все это случилось три года назад, крестная благополучно оправилась от
болезни, и теперь внуки стали отрадой ее жизни - ну, в Италии мать вытащила
бы такую шлюху из ее брачного чертога, за волосы приволокла бы к больничной
койке! Ах, Италия, Италия! Как изменился мир - и, разумеется, к худшему.
Что за безумие их обуяло, почему они бросили такую страну? Там всем
распоряжались отцы, там дети уважали своих матерей.
Каждая дожидается своей очереди, чтобы поведать собственную историю о
наглых, забывших о повиновении детях; рассказчицы в них предстают
терпеливыми героинями, а дети - плюющимися ядом люциферами, спасением для
которых становится настоящая итальянская дисциплина - ремень для правки
бритв или тонкая скалка tackeril. В конце каждого рассказа звучит реквием:
mannaggia America - будь проклята Америка! И все же здесь, в душной летней
ночи, в их голосах слышится надежда, сила, которой отроду не бывало на
родине. Ведь тут у них есть банковские счета, дети умеют читать и писать, а
внуки, если все пойдет хорошо, и подавно сделаются профессорами. Они
притворяются приверженками традиций, ибо сами виновны в том, что втоптали
их в пыль.
Правда же состояла в том, что эти деревенские женщины из горной
Италии, чьи отцы и деды умирали в тех же лачугах, где рождались, успели
проникнуться любовью к лязгающей стали и камням огромного города, к грохоту
поездов на сортировочной станции через дорогу, к яркому свету, полыхающему
вдали, за Гудзоном. Детство их прошло в одиночестве, на столь скудной
земле, что людям приходилось селиться там на горных склонах вдали друг от
друга в попытках выжить.
Отвага стала залогом их освобождения. Они были первопроходцами, хотя
никогда не совались в американские прерии и ни разу не чувствовали под
ногами настоящей, голой земли. Да, они оказались в диком, еще более
печальном краю, где все говорят на незнакомом языке и где их собственные
дети превращаются в представителей чуждой расы. Такова цена, и ее
приходится платить.