"Марио Пьюзо. Счастливая странница" - читать интересную книгу автора

по Тридцать первой - назад к Десятой авеню - вот так-то! Описав вокруг
родного квартала полный круг, он вклинится в играющих, появившись из
темноты, застав их врасплох, и благодаря этому маневру рассеет противника.
Однако стоило ему рвануться к Девятой авеню, как мальчишки встали
перед ним стеной. Джино ускорил бег и прорвался через заслон. Чья-то рука
рванула его за рубашку, в ушах засвистел ветер. Мальчишки устремились было
за ним по Девятой, но вот он нырнул в темноту на Тридцать первой - и они не
посмели преследовать его здесь. Джино перешел на шаг и побрел от одного
крыльца к другому. Он следовал уже вдоль четвертой стороны квадрата; ниже,
у самой Десятой авеню, залитой желтым светом фонарей, носились, подобно
черным крысам, его товарищи, захваченные игрой. Значит, он поспеет как раз
вовремя.
Он немного передохнул и медленно пошел по направлению к ним. В одном
из окон первого этажа он увидел маленькую девчонку, прислонившуюся к
голубой стене; прямо над ее головой начинался белый мел. Она прятала глаза
от холодного, искусственного света, озаряющего комнату, которая лежала за
ее спиной совершенно пустая. Джино знал, что она не плачет, а играет в
прятки, и что стоит ему немного подождать, комната наполнится визжащими
девчонками. Но он не стал останавливаться; он не знал, что ему суждено
навсегда запомнить эту одинокую девочку, прячущую глаза, прижавшись к
бело-голубой стене; она навечно останется такой же, словно он, не
остановившись, заворожил ее, и она на всю жизнь замерла у своей стенки.
Из очередного окошка струился слабый свет. Он вздрогнул. У окна
комнаты, пол которой находился на уровне тротуара, сидела старуха-ирландка,
положив голову на подушечку с торчащими во все стороны нитками и наблюдая,
как мальчик крадется по пустой, замершей улице. В слабом желтом свете,
сочащемся из окна, ее древняя голова походила на череп, а узкогубый рот
казался обагренным кровью в отблеске красной свечки. Позади этого
похоронного лица, в глубине комнаты чуть виднелись ваза, лампа, деревянное
распятие, напоминающее обглоданный скелет. У Джино расширились глаза.
Редкие старушечьи зубы обнажились в улыбке. Джино пустился во весь дух.
Теперь до него доносились голоса друзей. Он был уже совсем близко от
освещенной Десятой авеню.
Он сжался в комок у лестницы, ведущей в подвал, набираясь сил для
решающего броска. Ему и в голову не приходило бояться темных подвальных
окон, бояться ночи. Он забыл материнский гнев. Все его существование
сводилось сейчас к этому мгновению - и к следующему, когда он ворвется в
круг света и разомкнет его.

***

Паря над Десятой авеню, единоутробный брат малолетнего Джино Корбо,
тринадцатилетний Винченцо Ангелуцци хмурился, вслушиваясь в доносящийся до
него шепот летней ночи. Он сидел на подоконнике в глубокой задумчивости; за
его спиной тянулась длинная вереница темных, пустых комнат; дверь, ведущая
из коридора на кухню, была заперта.
Он сам приговорил себя к затворничеству.
Его лишили мечты о лете, свободе, играх! Мать сообщила ему, что на
следующее утро он приступает к работе у Panettiere, которая продлится до
самой осени, когда он вернется в школу. Он станет таскать тяжелые корзины с