"Г. Пятаков. Философия современного империализма (Этюд о Шпенглере.)" - читать интересную книгу автора

должны принять участие в лечении больного организма Европы".
Недурно сказано! Эти слова матерого волка английского империализма,
британского премьер-министра Ллойд-Джорджа, при открытии Генуэзской
конференции лучше всяких ученых исследований характеризуют состояние
капитализма. Сама Генуэзская конференция ad oculos продемонстрировала
безысходные противоречия, в которых бьется капиталистическая Европа, и
каким-то отчаянием звучат заключительные аккорды этой знаменитой речи:
"Если конференция кончится неудачей, то все может рушиться".
Credo, quia absurdum est!
Ни конференции, ни бессильные рецепты буржуазных лекарей не вылечат
"больного организма Европы". Разбитый меч Зигмунда не может склеить алчный
Миме, - его заново переплавляет и выковывает кузнец Зигфрид.
Капиталистический мир будет рушиться независимо от исхода Генуэзской
конференции, и человеческое общество будет переплавлено и заново выковано
рабочим классом. Но эта-то перспектива и ужасает буржуазных идеологов
больше всего. Они ищут спасения, создавая себе такой "образ мира, с
которым можно жить".
А спасение найти трудно, трудно потому, что совершающийся на глазах у
всех сдвиг подобен какому-то грандиозному геологическому сдвигу, от
которого некуда деваться. Я не могу здесь останавливаться подробно на
характеристике происходящего переворота в общественных отношениях, но для
того, чтобы оживить перед глазами читателя фон, на котором расписаны
идеологические узоры шпенглерианства, я предлагаю читателю сделать простую
сводку телеграфных известий за любые три дня не сенсационных известий, а
будничных, мелких, обыденных фактов, коими ежедневно пестрят газеты и
которые именно своей обыденностью подчеркивают катастрофическое состояние
капитализма.
Они вместе с речью Ллойд-Джорджа лучше всяких длинных рассуждений
вводят нас in media res "совокупности жизненных условий" господствующих
классов капиталистической Европы.
Идеолог империализма должен ориентироваться в этих условиях, он должен
найти себя, должен в этих условиях создать тот "образ жизни, с которым
можно жить", и он ищет этот образ и находит в философии Шпенглера.
Читая Шпенглера все время отчетливо чувствуешь историческую
обусловленность его империалистской идеологии тремя основными фактами:
империалист - накануне краха капитализма; европеец - в периоде перехода
капиталистической гегемонии к С. Ш. Америки; немец - накануне и во время
крушения великогерманских устремлений.
Ему нужно "утвердить" империализм и по отношению к прошлому и по
отношению к ближайшему будущему. Прошлое - это буржуазный либерализм,
идеалистическая романтика; будущее - это торжество коммунизма. С прошлым
он связан органически; прошлое - это прошлое его класса, но жившего в иных
"жизненных условиях".
Идеология и психология этого прошлого не годится для настоящего, эта
идеология мешает, от нее нужно избавиться, но избавиться с почетом.
Прошлое - это культура буржуазии, настоящее - ее цивилизация. Прошлое было
хорошо в прошлом. Теперь оно не нужно. Оно умерло, оно мешает, Гете умер,
да здравствует Цезарь.
"Закат Европы" или, как поправляется позже сам Шпенглер, завершение ее
культуры есть в первую очередь крест над прошлой идеологией буржуазии, над