"Г. Пятаков. Философия современного империализма (Этюд о Шпенглере.)" - читать интересную книгу автора

приняли его как своего, установили его родство и с Леонтьевым, и с
Данилевским, и с Достоевским (Бердяев уверяет, что он еще раньше Шпенглера
прозрел), - одним словом Шпенглер очутился в хорошей компании самых
мракобесных реакционных идеологов умиравшего
патриархально-феодально-крепостнического строя, отрицавшего или "не
приемлющего"
буржуазную культуру с точки зрения феодального "вчера", - и вдруг -
такой пассаж! - Прославление инженерии, римско-прусского воина и тому
подобное!
Заметить эту черту они заметили, но связать ее со всем мировоззрением
Шпенглера - это уж им не дадено. В результате - какое-то нечленораздельное
бормотание о трех лицах на манер христианского Бога. Так Степун,
потрясенный "бесконечной ученостью" новоявленного пророка, устанавливает
наличие у него трех лиц:
романтика, мистика и человека современной цивилизации. При этом
последнему лицу дается такого рода недоуменная характеристика*4.
"Разгадав с пророческой силой образ этой цивилизации... он в каком-то
смысле все же остался ее мечом и песнью. Он верит, что в каждом собрании
акционеров большого предприятия вращается (ну, и терминология прости
Господи! Г. П.)
несоизмеримо больше ума и таланта, чем во всех современных художниках,
взятых вместе. Он мечтает о том, что его книга совратит не одного юношу с
путей бессмысленного и невозможного ныне служения музам, превратив его в
инженера или химика... Он каким-то своим римско-прусским вкусом к доблести
воина и мужа требует от современного человека навстречу смерти открытых
объятий, безропотного служения цивилизации и полного воздержания от
разлагающих душу смертника юношеских мечтаний, воздержания от искусства,
философии, творчества".
"В каком-то смысле", "все же", "каким-то"! Степун, разумеется, даже
догадаться не может, что это есть настоящее, подлинное "лицо" туманного
философа, предпочитающего набор "многомысленных" слов*5 научной системе
развивающихся понятий. Базаров остатками своего прежнего марксистского
мировоззрения учуял это нечаянно и мимоходом ткнул в это слабое место
Степуна:
"А между тем, - говорит он*6, именно этот лик, перед которым Степун
останавливается в полном недоумении... именно этот лик и является самым
подлинным ликом Шпенглера".
В чем состоит эта "подлинность", какова связь этого "лика" с
философической похлебкой Шпенглера, - об этом Базаров не говорит ни слова,
предпочитая отыскивать у этого ярого империалиста черты, родственные...
марксизму. Более того, возражая Деборину, Базаров даже утверждает нечто
прямо противоположное*7:
"Политические симпатии Шпенглера имеют, говоря его словами,
исключительно "биографический интерес". С основной его
историко-философской концепцией они органически не связаны".
Уже это одно показывает, что Базаров не только растерял свой
марксистский багаж, но и утратил способность хоть мало-мальски объективно
анализировать идеологические построения. Что его оценка Шпенглера
совершенно не верна, об этом мы еще поговорим дальше, а сейчас еще только
несколько слов о наиболее правильной характеристике Шпенглера, данной