"Владимир Аренев. Правила игры" - читать интересную книгу автора

минутному алогичному импульсу, потому что, пожелай он на самом деле попасть
внутрь, ему бы пришлось искать управителя и брать у того ключи.
Потом он вошел.
Домаб сидел на постели матери, обхватив голову ладонями. На звук шагов
он оглянулся, и на лице управителя принц увидел страдание пополам с
удивлением. Хотя удивляться вообще-то следовало как раз Талигхиллу.
Он и удивился. Но удивление было легким, оно притулилось на краешке
сознания, а все остальное сейчас заполнил собой праведный гнев. Как смеет
этот человек сидеть вот так запросто на постели его матери?! Завтра же - на
рудники! Окунать в Ханх до тех пор, пока крокодилы не насытятся, а потом
то, что останется, - на рудники!
Неизвестно, каких пределов достигло бы разгоряченное воображение
принца; Домаб прервал мысли Пресветлого совершенно неожиданными словами:
- Как хорошо, что она не видит всего этого! Принц опешил от такой
наглости. Что имеет в виду этот недостойный?!
- Я имею в виду то, что иногда люди меняются. И не всегда - к лучшему.
Поэтому предпочтительнее помнить их такими, какими они были до... этих
перемен.
- Изволь выражаться яснее! - приказал Талигхилл. - И поторопись, если
не желаешь сегодня же попробовать рудничной пыли.
- Именно об этом я и говорю, - печально произнес Домаб. - Ты
изменился. Стал заносчивее и бесчеловечней. Страшные слова, но кто-то
должен их тебе сказать, ведь так? Конечно, рудники и все такое... но
кому-то нужно раскрыть тебе глаза, заставить посмотреть на самого себя со
стороны. Попытаться заставить, - поправил себя управитель.
- А почему же именно ты "раскрываешь мне глаза"? - поинтересовался
принц. - Ты что, самый совестливый в этом доме?
- Нет, пожалуй, - покачал головой Домаб. - Есть и посовестливее меня.
Но у них - семьи. А у меня остался только сын.
- Сын? - искренне удивился Талигхилл. - Я никогда не слышал...
- Сын, - с нажимом повторил Домаб. - И потом, кто же еще должен
раскрыть тебе глаза на происходящее, как не твой собственный отец?
- Ну, он-то далеко... - начал Пресветлый.
И замолчал.
До него дошел наконец смысл сказанного Домабом.
- Что? - тихо прошептал Талигхилл. - Что ты сказал?
- Эта история стара и давным-давно всеми забыта, - вздохнул Домаб. -
... И правильно сделали, что забыли. Ничего в ней хорошего нет, в этой
истории. Да и знало о ней не так УЖ много людей. Когда Руалнир женился на
твоей матери, он был молод и горяч... как ты сейчас. Он не думал о супруге,
а предпочитал жене охоту и другие развлечения. Опять-таки наложницы.
Брак-то изначально был политическим, не более того. И мать твоя переехала
сюда, в усадьбу. Чтобы не путаться под ногами. А я здесь уже тогда
работал - только не управителем, а садовником.
- И ты ее утешил, - выговорил принц ровным голосом.
- Я ее полюбил, - покачал головой Домаб. - И она меня. Тоже. И между
прочим, Руалниру на все это было глубоко наплевать. Он как раз ездил то ли
на север, то ли на юг - охотиться, - когда мы поняли, что скоро должен
появиться ребенок... Ты то есть. Приехал Руалнир. Узнал, естественно.
Расхохотался и сказал, что, мол, вместо него неплохо постарались. И ладно,