"Филипп Пулман. Тигр в колодце ("Салли Локхарт" #3)" - читать интересную книгу авторамистическом течении иудаизма, хасидизме, - святой, посредник между Богом и
человеком.], и он направляется в Лондон. - Уже лучше. Из тебя получится неплохой журналист. Вот мы и пришли. Они остановились на крохотной лестничной площадке второго этажа. Голдберг открыл дверь, впустил в комнату Либермана, потом чиркнул спичкой и зажег масляную лампу. Молодой человек опустился на ближайший стул и закашлялся. Голдберг взглянул на него: впалые щеки и горящие глаза говорили о прогрессирующей болезни. Голдберг положил рюкзак, расчистил для своих бумаг место на столе среди справочников и докладов и налил Либерману стакан бренди. - Так что ты знаешь об этом человеке, о Цадике? Либерман взял стакан обеими руками, сделал глоток и закрыл глаза, почувствовав приятное тепло во рту и горле. Голдберг сел за стол. - Впервые я услышал о нем в Риге, - начал молодой человек. - Товарищ должен был показать мне контору, по-моему, она называлась Бюро регистрации иммигрантов при Британском консульстве. - Такого бюро не существует, - сказал Голдберг. - Это выдумки. Он достал из кармана пузырек с чернилами, затем перо, положил принесенные бумаги на пол, придавив их камнем размером с кулак, обмакнул перо в чернила и, пока Либерман рассказывал, начал писать. - Я так и понял. Я прикинулся русским евреем, который хочет уехать в Англию. В конторе сидел человек - британец, он задал мне несколько вопросов, посмотрел мои документы, потом велел внести взнос и вписал мое имя в книгу. По его словам, это должно было гарантировать мне жилье в Лондоне на три месяца. Там было много народа; некоторым нечем было платить, у них совсем не транзит в Москве, за пропуск еще где-то, штамп в паспорте на границе - этому не было конца; и за каждое свое перемещение они должны были кому-то заплатить. - Цадику, - уточнил Голдберг. - Да. Друг, что был со мной, рассказал мне о нем. Похоже, все они, евреи, боятся этого загадочного Цадика; будто их несчастья - все эти препоны, надувательства и преследования - его рук дело. Но, видите ли, они суеверны и считают, что он... не человек. От самых отдаленных штетлов* [Небольшие еврейские поселения.] до трущоб Варшавы, Бухареста и Вены все говорят о Цадике как о демоне, как о чем-то сверхъестественном. Ходят слухи, что ему служит дибук* [В древнееврейских легендах - дух, который вселяется в тело живого человека с целью похитить его душу.] - маленький бес из преисподней. Само имя Цадик означает "праведный, святой, благочестивый", называя его так, евреи хотят умилостивить этого демона, такая вот отчаянная шутка. Когда я впервые услышал эти разговоры, то подумал: как можно быть такими суеверными? Но теперь... Я видел его, Голдберг. И думаю, они правы. Дело было вот как: в Риге приятель отвел меня в доки, откуда был виден трап парохода. Стояла глубокая ночь; доки закрыли с вечера, и если бы нас поймали, то отправили в тюрьму. Мы собирались посмотреть, как Цадик сядет на корабль. Все происходило в обстановке строжайшей тайны; никто его не видел, потому что он передвигается по ночам. Минула полночь, и тут к трапу подъехала повозка. Большая, шикарная, такая массивная, сработанная на славу. Мы оттуда не могли видеть, как его выгружают, но... |
|
|