"Роксана Пулитцер. Тайны Палм-Бич" - читать интересную книгу автора

Она отделала гостиную вощеным мебельным ситцем и позаботилась об
установке пары стеклянных канделябров. Мебель в библиотеке была обита кожей,
а шкафы, сработанные еще в восемнадцатом веке, были заставлены книгами в
тисненых переплетах. Эштон подозревала, что книги эти никем и никогда не
читались. Обеденный зал вмещал тридцать человек. Куда ни бросишь взгляд,
везде можно было увидеть антикварные произведения искусства из палаццо
семейства Монтеверди во Флоренции, а цветущие орхидеи придавали ему особый
южный колорит.
Было тяжело вспоминать, сколько надежд она связывала с этим домом,
сколько любви вложила в собирание и размещение сокровищ, и осознавать, какой
пустотой все обернулось.
Эштон плеснула в бокал еще вина и попыталась сосредоточиться на том,
что сказал ей в то утро доктор. Однако ей вспомнился другой день и другой
доктор. Это случилось четыре года назад, в промозглый зимний день во
Флоренции. От воспоминания озноб еще больше усилился. Эштон до сих пор
ощущала холод в приемной того доктора, видела капли дождя, оставляющие
разводы на окне. Она хорошо помнила гриву седых волос доктора, его
продолговатое, угрюмое лицо и его взгляд в тот момент, когда он задавал
вопросы и ожидал ответов на них, - холодный и неодобрительный. Он сделался
еще более неприветливым, когда спросил о ее предыдущих беременностях и
предпринятых ею мерах. Эштон лгала ему, зная, что он все расскажет
Алессандро. Она не могла позволить, чтобы у Алессандро появился козырь, с
помощью которого он сможет давить на нее. Доктор ей не поверил. Он знал, что
она лжет, к тому же знал и еще кое-что. Он знал, что она сама виновата в
том, что не может иметь детей. После осмотра он настоятельно порекомендовал
ей по приезде в Соединенные Штаты посетить ее лечащего врача. С того времени
Эштон посетила с полдюжины докторов, и никто не обнаружил у нее никаких
отклонений, однако она не могла забыть того, что сказал ей самый первый
доктор во Флоренции. Она постоянно вспоминала, как он хмуро смотрел на нее,
словно пророк из Ветхого Завета, и не могла отделаться от мысли, что ее
неспособность зачать была Божьей карой за прежние грехи.

Глава 5

Спенсер ненавидел заседания совета директоров, Особенно если они
проходили по утрам после таких ночей, как эта. От героина его носоглотка
горела, словно по ней прошлись наждачной бумагой, желудок сводили спазмы от
выпитой в избыточном количестве водки. К тому же, проснувшись сегодня утром,
он увидел в своей постели на одну девушку больше, чем было вечером, о чем он
еще помнил. А уж если он был не в состоянии сосчитать количество голов, то
наверняка не пользовался презервативом. Ирония судьбы! Он только что выписал
чек на семьдесят пять тысяч долларов в поддержку кампании против СПИДа и в
то же время не в состоянии сам принять элементарные меры предосторожности.
Даже Эштон говорила ему, что он ведет себя как последний идиот, а ведь она
отнюдь не снискала лавров на ниве воздержания.
- Мне наплевать на то, что ты делаешь и с кем, - сказала она ему
несколько недель назад, - но я беспокоюсь о тебе, дурачок. Я хочу сказать,
что ты единственный из Кенделлов, кто мне нравится. Поэтому ради меня будь
благоразумен.
На следующий день она прислала ему ящик "Шато-Марго", баллон веселящего