"Николай Псурцев. Голодные призраки" - читать интересную книгу автора

Николай Псурцев


ГОЛОДНЫЕ ПРИЗРАКИ

Сканирование и вычитка - Анна Нэнси Оуэн
Тайный клуб имени Хитоши Игараши
2009 г.
(последняя редакция - 30.03.2009)

Пессимизм людей энергии: "Зачем?", являющееся после страшной борьбы,
даже победы. Есть нечто, в тысячу раз более важное, чем вопрос о том, хорошо
ли нам или плохо - таков основной инстинкт всех сильных натур - а отсюда и
отношение к вопросу о том, хорошо или плохо другим. Одним словом, возможна
некая цель, ради которой без колебания приносят человеческие жертвы, идут на
все опасности, берут на себя все дурное, даже худшее: великая страсть.
Фридрих Ницше

МИР

Когда я вернулся в себя, то тотчас явилась и земля под ногами, хотя,
может быть, все происходило и наоборот, но самое важное, что земля явилась,
до или после - это уже не имело никакого значения; я почувствовал ее сначала
подошвами, потом хлопчатобумажными носками, потом кожей ступней - своих
ступней, чему, не удивляясь, обрадовался на некоторое время, забыл уже, на
какое, через некоторое время, - потом почувствовал землю мышцами ступней,
потом кроветоками, потом самой кровью, потом косточками и костями, потом
коленями, потом ягодицами, потом членом, ухмыльнулся, вспомнив что-то
приятное о нем, не помню что, и через долю секунды нахмурился, вспомнив
что-то невероятное о нем, не помню что, так бывает, что-то помнишь, а
что-то, мать его, не вспоминаешь, сначала я этого пугался, а теперь привык,
теперь этот испуг меня забавляет, и я иногда вызываю его сам, когда хочется
позабавиться, - когда получается, когда не получается, когда получается, я
доволен, а когда не получается, я тоже доволен, я понимаю, что это трудно
понять, и я сам этого чаще всего не понимаю, но это так; а затем я ощутил
землю ягодицами, холодными и сухими, а затем слегка подпотевшей под брючным
ремнем поясницей, а потом и самим ремнем, импортным, не новым, уже потертым,
но боевым, побывавшим в переделках, он со мной еще с тех пор, когда я
убивал, теперь я не убиваю, но он все равно со мной, он меня знает и любит,
люблю ли я его - не знаю; а после кишки в брюшине землю почуяли, а после
печень и селезенка, а после желудок и двенадцатиперстная, ребра и пищевод,
бронхи и легкие; я услышал, как они зазвенели, когда уловили ее присутствие
в непосредственной близости, внизу, там, где она и должна быть, но не всегда
бывает; а после позвоночник загудел от восторга, что опять на землю
опирается, и сердце, которому не хочется, как я знаю с рождения, покоя, все
же успокоилось, вновь привычно притянутое притяжением, и заработало
ритмичней, четче, легче и равнодушней, тук-тук, пук-пук, тук-тук, пук-пук...
расправились плечи, расслабилась шея, зашевелились губы, язык потеплел, нос
оттаял, лоб зачесался, в ушах что-то расплавилось, и из ушей что-то потекло,
черт его знает что, и мозгу наконец стало ясно, что он мозг, и тогда я