"Марсель Пруст. Против Сент-Бева" - читать интересную книгу автора

момента, когда наши силы начинают убывать, мы устремляемся навстречу всему,
что способно помочь нам обрести это прошлое, пусть даже мы останемся почти
непонятыми теми интеллектуалами, коим не ведомо, что художник живет в
одиночестве, что абсолютная ценность предметов, предстающих его взору, не
имеет для него значения, что шкала ценностей заключена лишь в нем самом.
Может статься, отвратительный спектакль с музыкой в каком-нибудь заштатном
театре, бал, людям со вкусом кажущийся нелепым, вызывают в нем воспоминания
или соотносятся с его собственным строем чувствований и устремлений в
большей степени, чем безупречная постановка в Опере или в высшей мере
изысканный прием в Сен-Жерменском предместье. Название станции в расписании
Северной железной дороги, на которой он в своем воображении сходит осенним
вечером, когда деревья уже обнажились и резко пахнут в посвежевшем воздухе,
какая-нибудь книжонка, ничтожная на взгляд людей со вкусом, но со множеством
не слышанных им сызмальства имен, могут иметь для него совсем иную ценность,
чем непревзойденные философские труды, и это побуждает людей со вкусом
утверждать, что для талантливого человека у него слишком низкие запросы.
Кое-кто, должно быть, удивится, что, придавая так мало значения
интеллекту, я посвятил несколько последующих страниц некоторым соображениям,
подсказанным именно интеллектом и противоречащим тем банальностям, которые
мы слышим или читаем. В час, когда мои часы, быть может, сочтены (впрочем,
не все ли мы в этом отношении равны?), сочинять интеллектуальное
произведение - значит проявлять немалое легкомыслие. Но с одной точки зрения
истины интеллекта, пусть и менее драгоценные, чем те тайны чувства, о
которых я только что говорил, тоже небезынтересны. Писатель - всего лишь
поэт. Даже самые выдающиеся представители нашего времени в нашем
несовершенном мире, где шедевры искусства - не более чем останки крушения
великих умов, переложили тканью сверкающие там и сям жемчужины чувств. И
если считать, что лучшие из лучших твоего времени заблуждаются на сей
немаловажный предмет, наступает минута, когда встряхиваешься от лени и
испытываешь необходимость сказать об этом. На первый взгляд может
подуматься: ну велика ли важность - метод Сент-Бева? Однако, возможно,
последующие страницы убедят в том, что этот метод затрагивает наиважнейшие
интеллектуальные проблемы, выше которых для художника нет ничего, имеет
отношение к ущербности интеллекта, с которой я начал. И тем не менее
установить эту неполноценность должен сам интеллект. Ведь если он и не
заслуживает пальмы первенства, присуждает ее все-таки он. И если в иерархии
добродетелей он занимает второе место, только он и способен заявить, что
первое по праву принадлежит инстинкту.
Хотя я с каждым днем все меньше значения придаю критике и даже, надо
сознаться, интеллекту, поскольку все больше склоняюсь к тому, что он не
обладает способностью воссоздавать реальность, из которой проистекает все
искусство, именно интеллекту вверяюсь я ныне, приступая к критическому эссе.


Сент-Бев

С каждым днем я все меньше значения придаю интеллекту... С каждым днем
я все яснее чувствую, что сфера, помогающая писателю воскрешать былые
впечатления, которые и составляют предмет искусства, находится за пределами
его досягаемости. Интеллект на это не способен. Дело в том, что каждый