"Э.Энни Прулкс. Грехи аккордеона" - читать интересную книгу автора

блестками. Корабль со свистом летел по морю, а Сильвано таращился в небо
такого глубокого цвета, что видны были клубящиеся личинки - это ползали в
пурпурной глубине зародыши звезд и ветра. Каждое утро из чрева парохода, как
долгоносики из пня, выползали пассажиры и укладывались на солнце; женщины
шили и плели кружева, мужчины что-то мастерили, рассказывали о своих планах,
бродили кругами по кораблю, надеясь избежать запоров. Почти все ели на
палубе, отвергая вонючую столовую. Чтобы превратить корабельное варево во
что-то более-менее пристойное, из чемоданов доставались сушеные помидоры,
чеснок, колбаса и твердый сыр. В спокойствии моря мастер видел добрый знак,
он верил, что счастье повернулось к нему лицом, с удовольствием раскуривал
сигары, а по вечерам играл на аккордеоне. Женщины улыбались ему, одна
спросила, знает ли он "L'Atlantico" и напела подходящую к волнам мелодию.
Мастер ответил, что с удовольствием выучит песню, если она согласится быть
его наставником.
От команды и пассажиров, уже побывавших там или получивших письма
знакомых, просачивались рассказы о Новом Орлеане: город формой напоминает
ятаган, втиснут в излучину великой реки, гроздья мха свешиваются с деревьев,
словно птицы, чайная вода заливов кишит аллигаторами, а по улицам
разгуливают черные, как эбеновая древесина, люди; мертвые там лежат в
мраморных кроватях прямо на земле, и все мужчины носят с собой пистолеты.
Один из матросов научил Сильвано слову "морожино" - очень редкое и вкусное
холодное лакомство, которое готовят с большим трудом и только на сложной
машине.
Молодой человек из поезда уверял, что в Новом Орлеане с легкостью
поймут их язык, но столовская старуха, которая успела в Новом Орлеане
пожить, похоронить после какой-то эпидемии сына и всю его семью, уехать в
Сицилию, вытащить оттуда двух своих племянников, и теперь возвращалась
вместе с ними, предупредила, чтобы он бросал свой сицилийский диалект и
говорил на нормальном итальянском, а еще лучше - побыстрее выучил
американский.
- Итальянцы думают, что сицилийцы говорят на своем языке для того,
чтобы у всех на глазах замышлять убийства. Американцы думают, что сицилийцы
и итальянцы - это одно и то же, ненавидят тех и других, держат их за исчадий
зла. Если хотите чего-то добиться, вы должны быть мастером в американском
языке.
Их словами можно сломать зубы, думал мастер. Старуха посмотрела на
него, словно прочла мысли.
- По глазам вижу, вы не хотите его учить.
- А как же вы? - отбился он. - Вы, разумеется, говорите свободно, а?
- Я выучила много слов, - ответила старуха, - у сына и его детей.
Теперь буду учиться у племянников. В Америке обычный порядок
переворачивается, и старики учатся у детей. Будьте к этому готовы, мастер.
В последний день пути, когда пароход обогнул острый конец Флориды и
вошел в Мексиканский залив, все почуяли мускусный запах земли. Они пересекли
некий невидимый барьер, и теперь уже не отдалялись от чего-то, а к чему-то
приближались. Мастер вынес аккордеон на палубу и запел высоким голосом
никогда не слыханную в поселке песню.

И вот мы плывем в Ла Мерику -
Прощай, наш родительский дом.