"Лев Прозоров. Боги и касты языческой Руси" - читать интересную книгу автора

"фаллического" Рода, косматого медведе-подобного Велеса/Волоса. Они-де
выставляли Язычество в невыгодном свете.
Остальные же Боги, кроме главного, Перуна, были, по мысли Рыбакова,
словно бы отражениями главных персонажей христианской мифологии: Стрибог,
имя которого ученый истолковывает как "Бог-отец" или "Старший Бог" и
отождествляет его носителя со Сварогом, соответствует, естественно,
христианскому "богу-отцу" из троицы.
Сын Сварога (согласно Ипатьевской летописи) Даждьбог воспринимается
Рыбаковым как Языческий вариант "бога-сына", Христа. Богородице
соответствует Мокошь.
Не хватает "святого духа", но этому, воплощавшемуся в виде голубя
(Мат., 3, 16; Map., 1, 10; Лук., 3, 22; Иоан., 1, 32), существу, вполне
соответствовал бы птицеподобный Семарьгл. Хорсу же достается незавидная роль
некоего "прибога" при Даждьбоге.
Однако же непонятно, с чего победившие язычники стали бы стесняться
того впечатления, которое бы могли-де произвести на христиан их древнейшие -
а стало быть, в понятиях язычников, самые почтенные! - Боги.
До позднесоветского, застойного "у нас ведь иностранцы бывают!!!"
оставалась еще почти тысяча лет.
Неясно, что могла бы дать язычникам перекройка их мифов по
христианскому лекалу - удивляет это стремление, возникающее, как видим, даже
у лучших ученых, приписать славянам-язычникам какой-то комплекс
неполноценности перед "просвещенными" иноземцами.
На самом деле это просто чуть более глубокая проработка давным-давно
высказанной мысли, что Владимир тяготился-де "неразвитостью", "отсталостью"
славянского Язычества и решил подправить его под "правильную" или
"прогрессивную" веру.
И, наконец - с кем хотели вести этот немой диспут киевские волхвы, кого
боялись спугнуть жизнерадостной нескромностью Рода, космами Бога-оборотня,
звериного хозяина Велеса? По моему скромному мнению, никакой самый
чудовищный идол не отпугнул бы киевских и приезжих христиан от капища
надежнее, чем его фундамент, вымощенный остатками разрушенной церкви, в том
числе - осколками фресок, когда-то изображавших лица святых, богородицы,
самого Христа.
Нельзя же допустить мысль о том, что в Киеве X века осталось
незамеченным разрушение церкви или новое назначение ее обломков. Кроме того,
по мысли Рыбакова, "новый русский пантеон был противопоставлен не только
византийскому христианству, но и скандинавскому Язычеству, от которого не
было взято ничего".
Спрашивается - если не было взято ничего, то в чем же
противопоставление? Как говаривал один герой Гилберта Кийта Честертона, "у
них не было ничего общего, поэтому им было не о чем спорить".
"В пантеоне нет ни малейших следов воздействия варягов, - продолжает
ученый. - Более того, первое сообщение о жертвах Перуну говорит, что именно
варяг был обречен в жертву славянскому Богу.
Ни одно из имен славянских Божеств (как вошедших в пантеон, так и не
вошедших в него) не находит аналогии ни в скандинавской, ни в германской
мифологии: Водан-Один, Тор-Донар, Фрейр-Фрейя и др. неизвестны славянской
мифологии и фольклору".
Все это отголоски той странной "борьбы" с норманнской теорией, которую