"Петр Проскурин. Число зверя (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

клич соперника - гулкий и раскатистый. Право на продолжение жизни нужно было
отстаивать, - природа творила и отбирала слепо и безошибочно. И едва замерли
отголоски рева соперника, зверь на поляне вновь протрубил, оповещая
пространства земли вокруг, все таившиеся в них враждебные силы, важенок,
забившихся в чащобу неподалеку, что вызов принят; зверь тряхнул головой,
одурманенной непреодолимой тягой к продолжению рода, ударил передними
ногами - земля глухо отозвалась, и отец Арсений это ощутил, одновременно
испытывая свою полную причастность к происходящему, и даже нечто большее и
потаенное, - он подумал, что и его неистовый и безотчетный поиск неведомого
есть тоже отражение космической силы, заставляющей все живое не
успокаиваться и без устали, до изнеможения отыскивать и утверждать себя,
невзирая на кровь и муки, жаждать поражения соперника, стремиться за пределы
разумного и дозволенного, несмотря на предостережение, что всех дерзновенных
за предельной чертой ждет холод бездны и небытия. Ему нравились его высокие
и торжественные мысли, от них к нему возвращалось ощущение присутствия Бога,
вернее, оно вспыхнуло сейчас ярче и осязаемее, потому что подобное ощущение
не покидало его вот уже несколько лет, с тех самых пор, как он, выломав
ветхую решетку в окне своей палаты, исчез в ночи, растворился вначале в
уральских, затем в сибирских просторах и уже потом нигде и никогда больше не
числился - ни в домовых, ни в профсоюзных, ни в других казенных бумагах. Он
был и исчез, перешагнул черту, разъединявшую жизнь и небытие, и в этом, как
он все больше убеждал себя, присутствовало нечто высшее, некий благоволящий
к нему и всемогущий Бог, он вел его, сопутствовал ему в его земных
странствиях и хранил.
Опасаясь шевельнуться, отец Арсений отодвинул мешавшую смотреть
тяжелую, замшелую еловую лапу; вновь послышался хриплый клич, теперь уже
где-то поблизости, и на поляну сквозь молодняк осинника с хрустом и треском
выметнулся и застыл еще один созданный природой первоклассный боец -
бык-четырехлеток, весь яростно нетерпеливый, в красном мареве жажды битвы,
любви и продолжения, он выскочил из зарослей и на какое-то время замер на
краю поляны, - он уже увидел своего соперника, вдвое старше себя, в самом
расцвете сил и в полной уверенности в своем праве сражаться, победить и
остаться хозяином в этом лесу; молодому, более слабому зверю природой еще
давалось время оценить соперника и беззвучно исчезнуть. Вместо этого он
захрапел, зафыркал и стремительно бросился вперед - удар был сокрушительной
силы, затрещали рога, взвились и ударили друг в друга почти стальные по
крепости копыта, словно шутя раскраивающие волчьи, а то и медвежьи черепа.
Выдержав, лишь слегка попятившись, первый неожиданный бросок
противника, матерый бык, в свою очередь приходя в безрассудную ярость,
обрушил на своего неопытного и горячего соперника град ударов рогами и
копытами - смял его и обратил в бегство. Затрещал и зашумел молодой
осинник, - хозяин поляны еще успел в несколько прыжков догнать молодого лося
и укусить его за круп, но дальше преследовать не стал, вернулся на
облюбованное место, и окрестные леса огласил его победный рев.
Отец Арсений перевел дух и опустил голову на слежавшуюся годами хвою, -
он понял, ощутил, каким-то неведомым шестым чувством определил близость цели
и затем задремал, а когда проснулся, в лесу стояла чуткая тишина, солнечное
утро полностью вызрело и разгорелось, большая поляна была пустынна и все
случившееся здесь на рассвете отодвинулось и стерлось, - странный сон жизни
рассеялся и нужно было идти дальше. Его ждал свой заколдованный сон,