"Петр Проскурин. Число зверя (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

она видела его темную резкую фигуру, сгинувшую теперь внезапно, сразу, и уже
на том месте, где только что находился неведомый пришелец, медленно
клубился, на глазах разбухая, розово-голубой туман.
Еще мгновение назад она видела: отец Арсений оглянулся, его глаза
понеслись ей навстречу, он, кажется, хотел о чем-то напомнить и сразу же
канул, растворился, словно наконец-то отыскал свою призрачную страну, но и
сквозь толстый волнистый туман продолжали чувствоваться и светить его глаза.
И женщина прижала руки к груди и трудно вздохнула.

2

Через несколько дней отец Арсений оказался в славном городе Смоленске;
он сидел на ступеньке широкой каменной лестницы, ведущей к Успенскому
собору, и, задрав голову, изучал плывущие над маковками собора в синем небе
белоснежные, непорочные облака. Казалось, сами кресты тоже плыли и куда-то
устремлялись, но куда и зачем? Куда устремляется он сам, не может побыть на
одном месте, что за сила влечет его самого и куда?
Внутренне замерев, он машинально подтянул за хохолок свой мешок.
Неприятная и ненужная мысль из прошлого прорезалась и сверкнула словно в
самой синеве над крестами собора - она озадачила и встревожила его; ведь сам
он уже давно убедился, что никакого прошлого у него не было и не могло
быть - он появлялся в мире каждый день заново на рассвете, и вновь, все с
того же извечного рубежа начинал свой путь, привычно шел дальше, и вел его
тоже кто-то неведомый, хорошо знавший, куда вести, и нужно было только не
протестовать и слушаться, - с каждым новым днем росло чувство нетерпения и
благостного ожидания, приближалась заветная цель, некий предел: перешагнув
его, он должен будет войти в совершенно иной мир обретения и душевной
благости, - потеряв в прошлом самого себя, он, после одного лишь шага,
должен будет обрести свое утраченное естество, а главное, встретить и
увидеть богоизвечного отрока, узреть его сияющий лик и принять в иссохшую
душу истину своего прихода в этот мир, возможность вновь встретить самого
себя и вернуться в себя. Он не знал, кем он был прежде, до того, как стал
отцом Арсением среди племени русских странников, но он знал, что с каждым
новым своим усилием он все ближе к заветной надежде - все последние годы она
вливала в него силы брести все дальше и дальше, грела его, часто забывавшего
запах и вкус хлеба, лишь глотавшего раз или два в день из какого-нибудь
встречного ручья или родника. Правда, в деревнях и поселках, если он просил,
ему выносили иногда кружку молока, а то и ломоть пшеничного хлеба, кусок
сала, тройку яиц, но он инстинктивно опасался местных дотошных властей, как
правило, особо придирчивых и назойливых, и старался обходить человеческое
жилье стороной. Больших городов он не боялся, в их многолюдстве и суете
можно было легко раствориться и затеряться, отыскать в непогоду заброшенную
развалину или просто укрытие для короткого ночлега.
И сейчас отец Арсений блаженствовал на ступенях широкой каменной
лестницы; было тепло и сухо, есть ему уже давно не хотелось, путь до
завершения предстоял немалый, он это хорошо знал, но, как говорится, птица
Божия не сеет, не жнет, а сыта бывает.
Мимо, держась за руки, улыбаясь друг другу, оживленно разговаривая,
прошла молодая пара; перед отцом Арсением словно мелькнули две призрачные
тени, и сразу же шаги затихли, и девушка с парнем, совсем еще дети,