"Петр Лукич Проскурин. Седьмая стража" - читать интересную книгу автора

вздрогнуло, и он внимательно, с непроницаемым, отяжелевшим лицом подробно
осмотрел раму старинного черного дерева и вновь остался собой недоволен;
вновь, в который уже раз за последнюю неделю, он переступил дозволенную
черту. Необходимо было собраться и приготовиться - что-то надвигалось. Опять
какая-то грань сместилась, и он с явственной жутью вспомнил, как однажды в
детстве, лет пяти-шести, проснувшись в своей кроватке, увидел пришедших в
его комнату волков-людоедов. Его няня, хлопотливая чистая старушка Дарья
Матвеевна, выписанная после его рождения откуда-то из подмосковной деревни,
накануне рассказывала о стаях злых волков, бродящих на Святки, и о случае в
их деревне, когда лесные звери разорвали подвыпившего мужика Пахома. От него
остались одни только валенки, даже шапку с полушубком съели...
И вот теперь волки пришли к маленькому Вадику, съежившемуся в своей
кроватке в белоснежной длинной ночной рубашке с кружевами, а волки, похожие
на больших серых собак с острыми ушами, сидели во всех углах комнаты и
неотступно глядели на него круглыми горящими глазами. Один из них взобрался
даже на стол, а второй устроился на подоконнике, свесив хвост до самого
пола, и мальчик видел напряженно шевелящийся его кончик. Больше он ничего не
помнил; волк на подоконнике напружинился и прыгнул; медленно, через всю
комнату он летел в угол с кроваткой, ровно вытянув толстый и длинный хвост.
Вадик от страха обмочился и дико закричал; он словно тотчас вынырнул из
холодной пустоты и увидел испуганную няню, без лишних слов подхватившую его
на руки и унесшую к себе в постель, в соседнюю комнату. Он скоро успокоился,
заснул, пригревшись под теплым боком няни, но волков так и не забыл, и они
время от времени появлялись в его жизни в самые напряженные, почти
невыносимые моменты; ему начинало чудиться, что кто-то смотрит ему в
затылок, в спину, он оглядывался и замечал расплывающуюся звериную тень с
острыми ушами. В свое время он по случаю, хотя это и было противозаконно и
опасно, даже приобрел дамский (полностью скрывался в ладони) пистолет; в
самые нехорошие моменты он доставал его, вертел так и эдак и успокаивался.
Надо заметить, что волки появлялись все реже и реже; последние лет десять
подобного совсем не случалось - прошлое отодвигалось, стиралось в памяти и
затухало.
Прихлебывая чай, Одинцов зафилософствовался и совершенно не услышал
звонка; только увидев перед собой чью-то румяно улыбающуюся, счастливую от
молодости физиономию, он понял, что вернулся его племянник Роман,
длинноногий верзила; Одинцов прописал его на своей площади, когда
окончательно выяснилось, что собственных детей у него уже не будет, и все та
же неугомонная Степановна, одно время пользовавшаяся в доме большим
влиянием, убедила Одинцова подумать о судьбе сестры, помочь ей обрести
женскую долю, и вот теперь Роман, приходя сюда, когда ему только
заблагорассудится, невероятно шумно топал по всей квартире, везде
разбрасывал вещи, заставляя Одинцова сердиться и негодовать. И хотя, увидев
племянника, которого, в общем-то, любил и где-то в самом потаенном месте
души прочил себе в преемники в жизни, а, главное, в своей непрестанной,
завещанной ему свыше изнурительной борьбе, Одинцов как-то по-теплому,
по-отцовски, заулыбался, в нем тотчас появилось и разрослось чувство
неведомой опасности - племянник повел себя совершенно необычно. Неотрывно
глядя на Одинцова блестящими глазами, он, напуская на себя важность, долго к
чему-то готовился, затем не выдержал, свалился в кресло и засмеялся. С
ироническим видом выждав, когда племянник приостановился перевести дыхание,