"Петр Проскурин. Отречение ("Любовь земная" #03)" - читать интересную книгу автора

абсолютно ясно. Спасение в нас с вами. Раз мы с вами живы, значит, и Россия
жива, и Москва жива. Надо жить и бороться. Русский народ уже бессмертен, он
явил человечеству высочайшую духовность - этот заслон не смогла разрушить
полностью даже эта всесильная мафия всемирных кочевников, по их собственному
глубокому убеждению, всевластных архитекторов вселенной. Удар был страшен,
ничего, семя осталось, значит, жизнь выстояла. Ничего, коллега, ничего!
- Иван Христофорович, а когда здесь еще стоял храм, вы сами чувствовали
Бога в душе? - неожиданно спросил Петя, глядя совсем по-детски, как-то
отстраненно, и академик, засмотревшись на красоту Петиного тонкого лица,
мягко тронул его за плечо.
- Петр Тихонович, что с вами?
- Не знаю, - растерянно ответил Петя. - Странное чувство. Мне
захотелось вспомнить мать совсем молодой, рядом себя - мальчиком, вот не
смог... ничего не вижу. Странно, странно - какой-то туман плывет перед
глазами.
- Бывает, - совсем тихо сказал Обухов и незаметно подвинулся ближе. -
Знаете, забытое возвращается, уверяю вас, вот посмотрите, у вас еще есть
время убедиться. Что-то душно сегодня, совсем дышать нечем. Наверное, будет
гроза... До вечера... жду.
Кивнув, Петя остался стоять, обтекаемый толпой, захваченный какой-то
своей мыслью, всем своим существом ощущая сейчас свою малость, свою
ненужность в этом огромном вечном городе и в то же время радуясь, что он
есть, что он существует, что ему хочется ощущать себя в непредсказуемой
стихии людского водоворота. Перейдя улицу, он прошел по одному из спусков к
бассейну, нашел свободную скамью, сел и надолго задумался.
Золотые купола храма плыли над Москвой, сияя чистотой в ясной
безоблачной синеве неба, связывая дни и ночи, недели и десятилетия в одну
неразнимаемую цепь. Угадывались они в любое время года, и в бесснежные
зимние сумерки, и в летние душные ночи. На ступенях вокруг храма, особенно
со стороны Москвы-реки, любили сидеть не только убогие и униженные,
нуждающиеся в помощи и защите. Сюда приходили и счастливые - здесь они
полнее чувствовали и сильнее любили; приходили сюда приобщиться к вечности и
утешиться и старики, уже готовящие себя к уходу, - истинная красота и
гармония всегда были целителями страждущей души. Никто ведь еще не выяснил,
почему человек в детстве и ранней юности летает во сне, летает упоенно и
самозабвенно, словно попав наконец-то в свою подлинную родную еще до
появления на свет стихию, и почему он, повзрослев, торопится вновь
обзавестись детьми, чтобы и в них продолжить ощущение полета и свободы от
земли, почему он возводит рвущиеся в небо храмы, как бы невесомые и
бестелесные, готовые вот-вот, если бы не удерживала их беззаветная и трудная
любовь человека, тут же взлететь ввысь и раствориться в безмерном
пространстве, свободном от ненависти и боли. И недаром же с теми, кто
безоглядно верит, происходят необъяснимые чудеса, не соразмеренные никакой
формулой удачи и везения, потому что формула чуда еще не открыта и никогда
не будет открыта, ибо после этого тайна чудесного самоуничтожится. И в мире
издревле идет непримиримая, беспощадная борьба между людьми, рожденными с
тайной в душе, заставляющей их летать во сне, мучиться вечным зовом неба и
страдать, возводить светоносные храмы и рожать подобных себе сыновей,
зачатых от начала тоже с тайной чуда, и теми, кто ненавидит любое желание
оторваться от земли, оторваться от себя в стремлении совершить чудо; у таких