"Николай Прокудин. Сибирская трагедия" - читать интересную книгу автора

разу! На кой ляд он мне сдался? Долго ли терпел - не знаю, не помню. Ссал
кровью, ребра сломали, почки внутрях отшибли. Обессилел. Когда под ногти
иголки загнали, не сдюжил, сломался. Поставил роспись под протоколом
допроса. Думаю, пусть лучше расстреляют, чем так изгаляться надо мной будут.
Троцкист, так троцкист. Може это, какие хорошие люди, раз так за это бьют?
Жисть не мила совсем стала. Но нет, не убили, дали пять лет. И на
Беломорканал. Ох, и поперевозил я на тачке земельки! Проходит пять годочков,
вызывают меня к начальнику лагеря, подписывай, бумагу, что ознакомлен.
Расписываюсь, а начальник обратную сторону листа показывает и говорит:
"Подписался ты на новый срок, еще десять лет от Советской власти". Вот
спасибо! Помял я шапку в руках и отправился дале катать тачку и махать
кайлом. Я сам не курю, а когда увижу у кого в руках пачку папирос "Беломор",
то слезы наворачиваются, сердце давит, и кулаки сжимаются.
Вернулся я в сорок седьмом. А ни дома, ни семьи. Всех троих сыновей в
сорок первом годе под Москвой убило. Где полегли и не знаю. Телами сынов
наших закрыли советских вождей. Какие из них солдаты были? Одна винтовка на
троих-пятерых пацанов. Необученные. Военного в них, только то, что в шинели
одетые. Кроме сельского хозяйства ничего не знали. Немецкие танки, думаю,
застряли в трупах наших сибиряков. Эх-хе-хе.... Старуха после войны сразу и
померла. Надеялась, что кто-нибудь да вернется. После извещений о гибели
двоих, про третьего написали, что пропал без вести. Но все же в сорок
четвертом пришла похоронка и на младшего. Все слезы выплакала и преставилась
сердечная. Соседи схоронили. Хорошо брат меня приютил,по возвращению на
волю, а то умер бы где-нибудь под забором. "Враг народа", без средств, без
дома, без детей, без жены. У деда Прони вновь потекла медленная слеза по
морщинистой щеке, но теперь из другого глаза.


Деды тяжко вздохнули, отец разлил еще по чуть-чуть, и они молча выпили
- Ну да, слушай, сынок, далее, что было со мной, - продолжил свой рассказ
отец. - Я добрался до Кемерово и прятался у родственников на чердаке. Но
сидеть вечно в темном углу, нельзя. У них сохранились документы моего
среднего умершего брата Мена. Хорошо, не выбросили его бумаги, не сожгли. По
ним я и завербовался на строительство железной дороги Абакан-Тайшет. Кайло,
лопата, носилки, тачка. Руками перекидал, наверное, целую гору земли. И что
мне делать, как жить дальше? Тайком приехал на поселение, чтобы вывезти
жену, отца и мать. Всех спасти не получилось. Семейство пухло от голода.
Вещи продали по соседним деревням, а что в огороде вырастили, давно съели.
Забрал только твою мать, старики не смогли, болели в это время, пластом
лежали. Стариков оттуда выпустили позже. Они долго по Сибири скитались. Так
где-то на чужбине и померли, не знаем даже, как и когда и голову сложили, до
родного дома не доехали. По правде сказать, и дома нашего не было, в нем
сельсовет разместился. Все хозяйство растащили, разорили и разграбили.
Ну а я работаю помаленьку на Советскую власть, магистраль строю.
Проговорился однажды по пьяной лавочке, что я - это не я. Донесли. Как у нас
умеют хорошо доносить! Я был на "железке", когда пришел домой уполномоченный
и начал жену допрашивать. Старуха смекнула, что к чему, тайком полезла со
страха в тайник, схватила мой настоящий паспорт, спрятала под подолом, и в
печку его сунула. А милиционер заметил, как ее отшвырнет в сторону! Достал
из печи подгоревший документ, обрадовался! Жену в кутузку, меня после смены