"Николай Прокудин. Сибирская трагедия" - читать интересную книгу автора

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - --
-- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - --
-- - - - - - - - - - - - - - - - - - --
- Вот черт, думаю: не везет, так не везет!
- И слышу разговор конвоиров: Смотри, у этого мужика-то сапоги
хромовые! Наверное, комиссара убил и снял. Давай пристрелим его, а сапоги
сымем (Это он про меня говорит!)
- Давай, - отвечает другой. - Только, кто стрелять будет? А кому сапоги
достанутся? Заспорили варнаки. Э-э! Думаю. Попал еще хуже, чем в прошлый
раз. Эти уже и сапоги делят. Я
соседу снова шепчу:
- Давай бежать. А то все одно, пропадем! Кокнут однако!
А мужик совсем ослабевший, еле шевелится. Били, видимо сильно, боится.
- Меня обещали посадить. А не расстрелять, беги один, - отвечает
бедолага.
Тут телега поравнялась с высоким и густым ивняком. Я в него прыгнул,
перекатился кубарем, исцарапавшись в кровь о ветки, и с кручи сиганул в
реку. Я ведь мужик сноровистый, в двадцать четвертом годе в красной пехоте
служил! Мене голыми руками не взять!
Конный бросился за мной, стрелять начал. Пять раз выстрелил, но
промазал, а пока в винтовку новую обойму перезаряжал, я переплыл речушку и в
кустарник спрятался. Они за мной не погнались. Побоялись второго упустить.
На него-то документы сопроводительные выписаны. А я что? Поймали - упустили,
но я как бы и не существовал для их начальства. Конвоирам только сапоги
упущенные стало жалко.
Короче говоря, ушел я опять от ЧКи, что б им сдохнуть! Сызнова мне
удача сопутствовала. Совсем ужо, замерзая, наткнулся на зимовье, в котором
отогрелся, оклемался, ожил. Высушил одежу, выспался. В избушке и крупы было
чуть-чуть. И муки, и сухарей. Через три дня пришел охотник. Я обмер: думаю,
ну не везет, неужели убьет? Нет, хороший человек оказался, мясом накормил, и
дорогу по лесу к "железке" показал. Так я вернулся в жилые места, где
родственники пачпортом недавно умершего брата снабдили. Избежал Мариинской
тюрьмы. Повезло, спасся! А вот Проня там побывал. Расскажи, брат, я пока
передохну. Язык болтать устал.

У Александра подкатил ком к горлу от рассказа бати.
Дядя Проня разомкнул веки, разгладил усы и бороду, хмыкнул и задумался.
По щеке медленно потекла старческая слеза.
- Санька, довелось и мне изведать, испытать муки нечеловеческие. Я,
ведь, кода раскулачивали деревню, своим хозяйством жил, в отруб ужо лет
десять как от тятьки ушел. Дом, скотину, зерно описали, отобрали. У меня
была пара чистых бумажек с печатью сельсовета, и я в город подался. Год
работал, дорогу строил. Пожалился мне один знакомый, что он беглый и без
бумаги ему не выжить. Я этому приятелю подписал фальшивый документ, справку.
Собрались мы обмыть его удачу, а с ним не знакомый мужичок пришел. Приятель
проболтался, похвастался ему, что я могу помочь с документом, если что.
Следующим днем меня пришли и забрали. Донес этот собутыльник. Следователь
принялся показания выбивать: зажал руку между косяком и дверью, бац, сломал
четыре пальца. Требовал подписать чистосердечное признание, что я троцкист.
Какой я троцкист, я про него, Троцкого ентого, слыхивать не слыхал ни