"Вадим Прокофьев. Дубровинский ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу авторазнакомое лицо товарища? Он ждал этого не с надеждой, скорее со страхом. И не
обольщался, зная, что арестован по делу "Рабочего союза" не он один. И все же, если бы увидеть знакомое лицо! Ведь можно помахать рукой и получить в ответ приветствие. Ему так сейчас не хватает простого человеческого общения. Надзиратели разучились улыбаться. Наверное, им это запрещено тюремным распорядком. А конвойные - тем не до улыбок. Несчастные, забитые, темные солдаты, они, наверное, забыли, что на свете бывают веселье, смех. Они день и ночь, ночь и день стерегут эти стены, предназначенные для того, чтобы гасить улыбки. Шли дни, недели... Нет, нельзя привыкнуть к тюрьме. Можно заставить себя на время не замечать решетку, штык часового, не слышать бренчанья ключей. Можно заставить, но и этому Дубровинскому еще предстояло научиться. Между тем жандармская машина работала на полный ход. Давно канули в Лету те времена, когда в России только налаживался полицейский сыск, когда места жандармских полковников и ротмистров занимали проштрафившиеся гвардейские хлыщи или бездарные, даже на общем фоне бездарности российской армейщины, отцы командиры. Если где-либо в провинции еще и царили "патриархальные нравы" среди чинов полиции, не пуганной народовольцами, не потревоженной стачками и забастовками, то только не в Москве. Первопрестольная славилась своими "пауками", "подметками", "филерами". Она "гордилась" своим "охранным отделением". Царизм, правительство, жандармы были напуганы размахом стачечной борьбы в главных промышленных центрах России середины 90-х годов. Эти стачки и это более всего беспокоило власть предержащих. Они уже не были чисто экономическими, а приобретали и политическую окраску. Сначала тон всему забастовочному движению задавал Петербург. И вскоре департамент полиции уже знал об образовании "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", его главных руководителях, его организаторе и идейном вожде Владимире Ульянове. Но полиция не сразу нащупала связи столичной социал-демократической организации с другими городами, другими пролетарскими объединениями. А между тем тот же Владимир Ульянов положил начало "Рабочему союзу" в Москве. Он же наладил и его связи с петербургской организацией. "Московский рабочий союз" доставил особенно много хлопот начальнику Московского охранного отделения Зубатову. Этот искушенный мастер провокаций буквально потерял покой. Испытанные, вернейшие средства подкупа, морального разложения, столь успешно действовавшие в среде молодых народников, студентов, оказались неэффективными в отношении рабочих. А уж кто-кто, а Зубатов-то знал, как нужно провоцировать. Много слухов ходило по первопрестольной в связи с "блистательной" карьерой этого охранника. Зубатов "прославился" своей букинистической лавочкой на углу Воздвиженки. Этот магазинчик знали многие студенты, адвокаты, учителя. В магазине всегда были в наличии недозволенные цензурой и вовсе бесцензурные антиправительственные издания. Хозяин, он же и продавец, отличался дерзким бесстрашием. Он не только где-то добывал эти опасные книги, но и торговал ими, не прячась, без оглядки. Часто вступал в |
|
|