"Вадим Прокофьев. Дубровинский ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

доверительные беседы с покупателями, рассказывал о своем прошлом, о том, как
его за революционную деятельность изгнали не то из гимназии, не то из
университета, И удивительно, он не гнался за наживой, распродавал книги,
брошюры прямо-таки по бросовым ценам.
И конечно, доверие за доверие, откровенность за откровенность. А через
некоторое время в аудиториях институтов, в квартирах врачей и адвокатов
заговорили о провокации. Доверчивые и откровенные покупатели
букинистического магазина бесследно исчезали.
Рабочие в эту лавочку забредали не часто. А Зубатов жаждал встреч
именно с ними. Он был умен, этот провокатор-продавец. И понимал, что молодые
народники, пусть они даже кричат о терроре, солидные земцы, шушукающиеся по
поводу необходимости конституции, - это только кукиш в кармане.
Главный враг самодержавия плохо умеет читать и плохо питается, не живет
в уютных и удобных квартирах.
Но он главный. И самый страшный. И, что страшнее всего, этот враг
объединяется, организуется под руководством социал-демократов.
Филеры сбились с ног. Результаты наружного наблюдения в отношении
рабочих дают крохи компрометирующих материалов. А затесаться в их среду
нелегко.
Зубатову было известно, что "Московский рабочий союз" возник в 1894 -
начале 1895 года. И с 1 мая 1895 года принял свое название. Знали охранники
и о его структуре: существовании руководящего центра, центральном рабочем
кружке, фабрично-заводских кружках. Но этих знаний было далеко не
достаточно, чтобы выявить подлинных руководителей союза, охватить
наблюдением его разветвленные по различным заводам и фабрикам отрасли.
Первой руководящей "шестеркой" союза были интеллигенты с опытом
подпольной работы, знанием конспиративной техники.
Центральный рабочий кружок составился из 26 представителей
социал-демократических групп заводов Листа, Бромлея, Набгольца, Грачева,
Гужона, железнодорожных мастерских, фабрик Гоппера, Лыжина, Баулина, трех
типографий и т. п. Эти представители были рабочими - С. Прокофьев, Ф.
Поляков, Е. Немчинов, А. Хозецкий, К. Бойе, А. Карпузи и другие.
Заводские и фабричные кружки были двоякого рода. Их так и величали:
"кружки № 1", куда входили уже распропагандированные рабочие, и "кружки №
2" - для рабочих, только-только затронутых пропагандой.
"Рабочий союз" располагал своей типографией в мезонине домика на
Садово-Черногрязской улице, невдалеке от Курского вокзала. Один мимеограф и
один ручной типографский станок - техника не бог весть какая, но охранка
потеряла покой, разыскивая тайную печатню, снабжающую фабрики и заводы
прокламациями: "О 8-часовом рабочем дне", "Воззвание к Первому мая", "О
повышении заработной платы", "По случаю смерти Александра III".
Была и своя библиотека. Но охранники могли только догадываться о ее
составе.
Зубатов, конечно, понимал, что можно в конце концов выследить
руководителей союза, можно одним ударом обезглавить рабочую организацию. Но
его беспокоила живучесть этих организаций, их способность быстро
возрождаться после очередного разгрома. И это свойство так разительно
отличало рабочих от интеллигентов. Уж как грозны были народовольцы конца
70-х - начала 80-х годов, но под сокрушительными ударами царизма погибла
партия. Смолк "револьверный лай", не слышно стало "бомбовых раскатов". И