"В.Прокофьев. Мирон и Черт и многие другие " - читать интересную книгу автора

ветер швыряет в лицо пригоршни пыли, сухие листья. Вот-вот польет дождь.
Когда случается возвращаться поздно вечером или ночью, Евграф предпочитает
идти по улицам, в обход стены. Засветло можно свернуть и к пролому,
перевалить через невысокий холм у Чертова рва, и тогда считай - дма. Ноги
гудят, сапоги словно свинцом подшиты. Да и голова от этого ветра
разболелась. Набегался за день. Побывал на двух квартирах, куда обычно
приходят письма для Мирона. И не напрасно: есть письмо Соколову. Затем зашел
в железнодорожные мастерские, договорился с помощником машиниста Колькой,
что тот свезет по адресу тюк литературы. Отчаянный парень этот Николай,
возит нелегальщину в вагонных ящиках для песка. Но ни разу еще не
провалился.
Даже в лавку успел, жена сахар просила купить. Эх, вспомнил о сахаре, и
захотелось чаю, горячего, пахучего, из шумящего самовара. Леший с ним, он
пойдет проломом, через Офицерские слободы.
Дурной славой пользовались в Смоленске Офицерские и Солдатские слободы.
На улицах темень, грязь. Дома один от другого на десятки сажень отстоят. И
тут вечно пошаливают всякие любители легкой наживы. Чуть ли не каждую неделю
по городу разносятся слухи, что на Офицерских опять раздели, обобрали и
напугали.
Дождь наконец хлынул. И сразу, не по-осеннему, сильный. Калитин
прибавил шагу. Идти стало трудно, скользко. Около пролома к тому же валялась
масса битых кирпичей. Когда подошел к стене, вдруг через шелест дождя
услышал голоса, обрывки фразы:
- Тащи сюда...
- Обождем?..
Калитин остановился. Их там минимум двое. А он очень устал. Наверное,
благоразумнее будет свернуть, пока не поздно. Евграф хотел уже тихонько
ретироваться, когда в проломе появился свет. Калитин невольно вскрикнул и
закрыл глаза. В проломе две человеческие тени тащили светящийся скелет.
- Сунем его вот сюда. Дождь бы не испортил...
Евграф бросился бежать. По кирпичам, не разбирая дороги. Падал,
натыкался на деревья, тумбы. Наверное, ноги сами принесли его к дому. Он был
до того жалок, что его жена Наташа, женщина суровая и властная, чуть не
расплакалась. А Евграф молчал. Изредка вздрагивал. И как-то странно
посматривал в темные углы комнаты.
Наташа ни о чем не расспрашивала. Она давно знала, что ее муж -
партийный транспортер. Что на каждом шагу его стерегут опасности. Наверное,
и сегодня с ним что-то стряслось. Ничего, отойдет - сам расскажет. А сейчас
не надо его трогать. Пока Евграф судорожно глотал обжигающий чай, Наташа
растопила на кухне плиту, развесила мокрое пальто, брюки, пиджак.
Осенняя ночь стучалась в ставни ветром и россыпью дождя. Пора бы спать.
Но Евграф медлил и все время к чему-то прислушивался. Наверное, ему
показалось, что хлопнула садовая калитка... Просто хулиганит ветер. Но
Калитин подошел к двери. Приложил ухо. Нет, показалось...
И в это время в дверь постучали. Два сильных удара кунаком и один
легкий пальцами. Полиция так не стучит. Но Евграф не открывал. Снова
раздался условный стук. Калитин скинул крючок, резко толкнул дверь. В сени
вошел Мирон. Он напоминал ожившего утопленника, только что выбравшегося ил
воды. Тяжело грохнулись на пол две пачки, завернутые в бумагу.
Мирон прохрипел: