"В.Прокофьев. Мирон и Черт и многие другие " - читать интересную книгу автора

совершит такой перелет. Хотя курица - не птица. Ладно, шут с ним, с Днепром.
Зато собор хорош. Очень хорош. И крепостная стена тоже. В шестнадцатом веке
ее построили. А на горе, в самом центре города, роскошный парк - Блонье.
Смоленские старожилы рассказывают, что его насадили в одну ночь. Что-то
вроде "потемкинских деревень", - сажали-то прямо столетними липами, чтобы
поразить матушку императрицу Екатерину II, завернувшую в Смоленск.
Может быть, все это и враки, но парк действительно столетний. И, если
дождь внезапно застанет невдалеке от Блонье, вернее всего забежать под липы.
Лошадь заметно сбавила ход и уже с трудом тащила пролетку на гору.
Миновали Кирочную, через Молоховские ворота выехали к Сосновскому саду - и
прямо на Потемкинскую.
Дверь открыла хозяйка. Она удивленно посмотрела на извозчика, с
кряхтением и проклятиями тащившего небольшой ящичек. Что-то сказала
Соколову. Он не расслышал, и обиженная дама уплыла к себе.
- Прибавь, барин, за поклажу: небось в ней чистое золото...
- Ладно, вот еще двугривенный... Золото!..
Оставшись один в комнате, Василий Николаевич устало опустился на стул.
Только теперь он почувствовал напряжение этих двух последних часов. И только
теперь понял, что сделал великую глупость, если не сказать больше. Сам
поехал на вокзал! А ну как ящик на станции проследили? Наверняка
железнодорожники должны были удивиться его необыкновенному весу. А в ящике
шрифт, типографский шрифт. И он предназначен для типографии, отнюдь не
зарегистрированной у губернатора. Конспиратор, называется! Пока тащился на
извозчике, ни разу назад не поглядел! Теперь не удивительно, если нагрянут
архангелы...
На улице зацокали копыта. Соколов вздрогнул, но заставил себя не встать
со стула. И, только когда звуки затихли, подошел к окну.
На улице пусто. Дома стоят, словно небольшие помещичьи усадьбы. У
каждого дома - свой сад. Многие имеют каретные сараи, конюшни. На
Потемкинской живет солидный интеллигент, чиновник средней руки. Мещане и
ремесленники таких улиц не любят. Соколов всего несколько дней назад приехал
в Смоленск. И, так же как и в Пскове, устроился в статистическом бюро. В
бюро ему и указали на Потемкинскую как самое подходящее место для жительства
статистика. В доме Романовых хозяева стараются казаться утонченными
интеллигентами. Во всяком случае, Василию Николаевичу так показалось при
первой беседе.
На улице пусто. Но это еще ничего не значит. Жандармы редко приходят с
обыском вечером. И, может быть, сейчас, когда он стоит у окна, к дверям его
дома прикованы две-три пары настороженных глаз. Соколову показалось, что он
чувствует ощупывающие взгляды филеров. Резко задернул штору. Хватит
испытывать нервы! Они и так стали пошаливать. Лучше всего лечь спать. Ведь
до завтра ему все равно не выбраться из дома. Будь что будет, теперь ничего
не исправишь. А выспаться необходимо.
Не так уж часто ему приходится высыпаться.
Ночью Соколову не снились жандармы. Не снилась и типография. Ничего не
приснилось ему в эту ночь.
Архангелы тоже не прилетели. Утром все казалось проще. А яркое осеннее
солнце разогнало вчерашние страхи. Соколов поспешил на службу.

Евграф Калитин торопился домой. К ночи небо затянуло тучами. Порывистый