"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Хошь, песню спою?
- Не надо, - решил я.
Вспомнилось, что Костик в Таловском интернате лучше других стихи
заучивал. Нужно, скажем, что-то продекламировать к празднику, возьмет
книжечку, заглянет разок - и строчит наизусть: "Люблю тебя,
Петра творенье"... И так без остановки несколько страниц, про речку
там, про остальное, как царь Петр на лошади за кем-то скакал. Но стихи -
одно, а всякая вагонная говорильня - другое. Теперь вот письмо...
Я спросил:
- А кому ты письма... это... ну рассказываешь?
- Никому.
- Почему?
- Я скрытный. - И Костик добавил: - А письмо велели прям на ухо, чтобы
никто не узнал.
Хотелось бы в этот момент поглядеть на Костино лицо: не сочиняет ли?
Но было черным-черно, один голос в ухо... Хочешь - верь, хочешь - не
верь. Письмо - это не стишки какие-то, его не каждому доверишь.
- Ладно, - разрешил я. - Читай. Только без привирок.
- Да сука буду, слово в слово! - побожился он. И замолчал.
- Ну? Забыл, что ли? - спросил я сердито.
- Нет. Я настраиваюсь... - Он чуток подумал, потом каким-то не своим
голосом начал: - Антоша...
Это был точно голос Зои. Правда, она меня так никогда не называла.
- Какой я тебе Антоша? - возмутился я.
- Не мне... Это тебе она написала... Антоша...
- Так и написала?
- Так и написала.
- Ну валяй дальше.
- Антоша... - повторил Костик голосом Зои. - Ты удивишься, что я так
странно решилась тебе сказать, через Костика, но по-другому не получилось. Я
о тебе думаю все время. Как ты вчера странно посмотрел, так я стала о тебе
думать. Но мне показалось, что ты будто меня жалеешь. И напрасно. Меня
жалеть не надо. Ты даже не знаешь, какая я сильная...
- Но я вовсе не так посмотрел, - прервал я Костика.
- Откуда мне знать, как ты посмотрел? - возразил Костик.
- Не так, - упрямо повторил я. - Ладно. Чеши дальше.
- Дальше она тебе пишет, - сказал своим голосом Костик, - что недавно
узнала, что будут нас в связи с возрастом распределять по трудовым лагерям,
и их тогда разлучат с Шурочкой, ее сестрой. А этого ни она, ни Шурочка не
перенесут. Они всегда и везде были только вместе. Этим и спаслись. Да и
вообще, оставляя ее в вагоне, она беспокоится за ее судьбу. А за свою она
волнуется меньше. Хотя понимает, что всех нас и тебя, Антоша, куда-то
отправят. Скорей всего на шахты, а может, лес валить. Так удалось мне
услышать. Но это лучше, чем прозябать в вагоне. Вот только без Шурочки я не
смогу быть, я умру без нее, правда. Прошу прощения, что разоткровенничалась,
но, если бы ты на меня так странно не посмотрел, я бы не стала тебе писать.
И Костика бы не просила. А если хочешь, можешь мне ответить. Костик все
слова твои принесет. Он вообще хороший...
- Это ты хороший? - поинтересовался я.
- Я передал, как она сказала, - чуть обидевшись, отвечал Костик. -