"Анатолий Игнатьевич Приставкин. Золотой палач (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

нашли под подушкой казненного урки и, наверное, извели на закурку.
Единственный листочек со словами о любви, сам не знаю зачем, хранился у меня
за пазухой. Однако мама Кати не могла об этом знать. Она была учительницей
литературы, но выучила Катю вовсе не тому, что нужно знать об этом мире:
глупой жалости и глупой любви. Именно это Катю и погубило. Но как я мог это
сказать?!
- А Яшку вы не видели? - спросил я почему-то.
- Нашего Яшеньку? - оживилась мама Кати. - Ну как же! Он столько помог
следствию и вообще... Он уверяет, что Катя найдется!
- Он это сам сказал? - спросил я, напрягаясь.
- Да. Золотой мальчик! - воскликнул она. - Он и о тебе так хорошо
отзывался...
"Золотой палач", - добавил я про себя. А вслух спросил:
- И как же он, интересно, отзывался?
- Ну как... Он сказал, что ты теперь для него свой человек.
- Значит, свой?
- Да, он так и сказал: свой... А может, ты хочешь перейти ко мне? Жить
в семье? - вдруг спросила она.
- Зачем?
Мой вопрос прозвучал глупо. Однако она все поняла. Я подумал, что это
было главным, ради чего она ко мне приходила. Но я не хотел, чтобы меня
жалели.
Оставив мне тридцатку денег, расстроенная учительница ушла. А на
следующий день попросился домой и я. Домой - значит, в колонию. Меня
выписали.
Я пошел на наш местный поселковый рынок, где по воскресным дням
торговали местные колхозники. На два червонца я купил крупно порубленной
махры, потом направился к теткам, стоявшим рядком у дальнего забора.
Пропустив пирожки с капустой, картошкой, луком, дошел до торговки,
предлагавшей пирожки с ливером. Я посмотрел тетке в глаза, но ничего
особенного не увидел. Все они, эти рыночные тетки и бабки, были как на одно
синюшное лицо со следами непрерывных тягот и забот.
Я заплатил за пирожок остатками от подаренной мне тридцатки и, завернув
его в лопушок, направился в сторону колонии. Оглянувшись, увидел, как следом
за мной к тетке подкатил совсем молоденький курсант в морской форме и тоже
купил пирожок. Не отходя, видно, был голоден, он с удовольствием засунул в
рот полпирожка и стал жевать, а меня вдруг затошнило.
Неподалеку от сарая я вырыл под молодой сосенкой ямку. Земля была
мягкой, песчаной и на ощупь прохладной. В эту ямку я положил купленный
пирожок, не разворачивая лопушка, и засыпал песком. Сверху замаскировал
травкой и присел рядом. Сосну легко было запомнить, у нее была редкая форма
двух раздвоенных полукруглых золотых стволов, напоминающих по форме лиру.
Здесь меня и разыскал мой привычный страж Тишкин.
- За мной? - поинтересовался я, глядя на него снизу вверх. - Опять в
сарай?
Теперь я мог на эту тему даже шутить.
- Что ты! Что ты! - сходу затараторил он. - Ты у нас теперь свободный
навсегда. - И, оглянувшись, добавил тише, что ему поручили передать: за мной
должок - сходить в кинотеатр.
Слово "навсегда" вызвало у меня невольную улыбку.