"Анатолий Игнатьевич Приставкин. Золотой палач (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

Я наклонился над ним и почувствовал густой смрадный дух сивухи. Лежал
он на боку, не прикрывшись одеялом, и было видно, какой он огромный, босые
ноги торчали за пределами топчана. Что ему спица, его бы долбануть тяжелой
кувалдой по голове, чтобы черепушка всмятку! Но спица уже сама скользнула в
руку, а глаза выискивали место для удара. Синяя майка, задранная снизу и
обнажившая поясницу, была в пятнах пота.
И вдруг сзади закричали:
- Бей же! Бей!
А может, я и сам себе это прокричал - не знаю. Но я вздрогнул,
размахнулся и с силой, хотя спицей не колют с размаха, воткнул ее в спящее
тело, снаружи осталась лишь рука. Затем вытянул спицу и снова нанес удар,
еще сильней. Урка захрипел, захрюкал и взвыл, как раненый зверь Он все
дергался, хотел развернуться в мою сторону, но торчащая спица ему мешала. И
вдруг затрясся всем телом, из него пошел воздух. Это последнее, что я
запомнил, прежде чем отключиться. Как он трясется, выкатывая глаза, а из
него с шипением и с белой пеной на губах выходит и выходит воздух...


Возвращение

В больничке я пробыл недолго. Это был деревянный дом в два этажа на
краю поселка, где лечились язвенники, сердечники, травмированные на
производстве, в общем, все, кроме инфекционных больных. Со мной в палате
лежали одинокий и молчаливый старик, толстячок-завхоз из отдела рабочего
снабжения - ОРСа, которому жена два раза в день приносила вкусную снедь, и
солдат без ноги, бойкий и говорливый от того, что выжил на войне. Солдат
каждую ночь уходил к девкам, старичок все больше спал, а завхоз или
что-нибудь жевал, или гулял с женой в старом парке, который окружал
больничку.
Несколько раз ко мне заходила мама Кати. Она приносила картошку и хлеб
и подолгу молча сидела рядом, пристально меня рассматривая. Мне становилось
не по себе от этого изучающего взгляда. Иногда заговаривала о погоде, о
врачах и никогда о Кате. Я лишь вздыхал с облегчением, когда она уходила.
Однажды она задала вопрос, которого я давно ждал:
- Саша, а ты не знаешь, кто убил этого?.. Ну который урка...
- Не знаю, - ответил я.
Я, и правда, почти ничего не помнил. Все виделось как-то смутно, будто
во сне. Надо было спросить, а что она вообще про это знает, но что-то мне
мешало. Может быть, страх, что возникнут подробности, которые уже почти
забыл, и тогда мне снова станет плохо.
- Я слышала, что дело закрыли, - продолжила она. - Начальник колонии
объявил, что произошла драка, а этот... был зачинщик и сам виноват...
- Да. Так, кажется, и было, - подтвердил я.
- Ты участвовал в этой драке?
- Не помню.
- А Катю мою ты помнишь?
- Нет.
- Но ведь ты должен ее помнить? Она ходила к тебе с книжкой...
- Не помню, - повторил я. - И книжку не помню.
Господи, как не хотелось ничего вспоминать! Книжку эту, я уже знал,