"Михаил Пришвин. Дневники 1914-1917 г.г. " - читать интересную книгу автора

Еще за год или больше до этого момента мне рассказали учение Маркса. В
нем поразило меня, что наш духовный мир есть "надстройка" над экономическими
отношениями классов. Это было мне и непонятно, и ненавистно до последней
степени.

* "Женщина и социализм".

7

6 Января. Зимний рассвет: строгий красный начался и не кончился: солнце
выбивалось, выбивалось, да так и не взошло, какая-то мгла затянула все.

Снег в эту зиму необыкновенный, выходу нет, неуборимая сила давно того
не было, бывали снега, слов нет, бывали, да не такие. Хотели мы с хозяином
один дубок посмотреть за баней, через дорогу всего пройти десяток саженей, и
не могли, вернулись. А все метели каждый день еще прибавляют, и кажется, что
вот придет день и не выйдешь из дому, проснешься - темно, окна засыпаны.
Вокруг деревни пустыня недоступная.

Почему-то русский человек не признает лыж. Удивительно выйти на лыжах в
поле: знакомые места, поля, бывало, искрещенные тропами, изгородями, межами,
теперь будто вот только, только что сотворены. Следы заячьи, звериные, а
человеческих нет и нет.

Нет ничего более жалкого, расслабленного, бессильного, как русский
крестьянин зимой в сильные морозы. Русская печь, такая огромная - самая
слабая печь для защиты от мороза и самая угарная: как мороз, так уж
непременно все в доме угорают. Я думаю, это оттого, что в мороз тепло из
печи сильнее устремляется в холодную избу и угарные газы проникают через
кирпичную кладку. Раньше угары были сильнее, бывало, как закроют печь в
мороз, так в гости к соседу, если у того труба еще не закрыта. А если
все-таки угорят, то самое лучшее средство выйти на улицу и считать звезды,
часа два считать, полнеба пересчитать, и все пройдет. И вот все тогда
молятся, все охают, бледные, как смерть, от угара, молятся, чтобы прошел
мороз. Молитвы бывают разные, самая лучшая, слышал я, в месячную ночь выйти,
стать по колено в снег и просить месяц и двенадцать лысых: "Месяц ясный,
двенадцать лысых, мороз сломайте!"

Теперь в нашем краю совершилась неизвестная миру техническая революция:
завели чугунки, и угар прекратился. И такая вера поселилась в эту чугунку:
затопишь чугунку, и нет угара. Я думаю, это оттого, что угар уходит в трубу
чугуна, а отчасти и потому, что в нагретую чугункой избу

8

не так устремляются вредные газы из печи, как в холодную. Снятую мной
избушку каждый день топили, но, когда я приехал, все стали говорить о
чугунке: необходима чугунка, а то угоришь. Не мог я нигде достать чугунки и,
делать нечего, решил жить так. Истопила печь Авдотья, прислала дочку свою