"Мария Павловна Прилежаева. Осень " - читать интересную книгу автора

покоя: что-то часто тянет историчку к директору. "Ну, часто! - спросила она
со своими жалкими подозрениями. - И пускай. Мне-то что?"
Однако странно, почему историчка то и дело заботливо осведомлялась:
- Как здоровье, Ольга Денисовна? Склероз лечите? Виктор Иванович
переживает.
- Переживает? А может, и вас мое здоровье волнует?
Ольга Денисовна всем существом, почти физически ощущала фальшивость
забот Марьи Петровны.
Она не могла удержать насмешки. Напрасно. Полненькое, немного уже
тяжелеющее, но моложавое лицо исторички вспыхивало, казалось, тронь спичкой
- зажжется.
- Озлобленная наша Ольга Денисовна, - делилась историчка с директором.
- Ну? - хмуро спрашивал он.
- Жизнь на исходе. Эгоизм старческий изо всех сил за жизнь цепляется,
а она на исходе... Отсюда и злобится.
- Не петляйте, Марья Петровна. Выкладывайте.
- Ах, язык не поворачивается. А с прежним руководством как дружила!
Ах, Виктор Иванович, зачем я вас только расстроила? Что мне со своей
откровенностью делать?
- Пустяки! - обрывал директор, не поняв до конца, но учуяв нелестное
для себя в намеках болтливой Марьи Петровны.

Заноза в сердце осталась. Чем дальше - больней. С каждым днем нелюбовь
его к Ольге Денисовне росла.
А ну ее к черту! В самом деле пора ей на печку. Он обдуманно вел свою
линию, время от времени уверяемый инспектором Надеждой Романовной, что
руководство в курсе. То есть не в курсе подробностей, но важен результат.
"Вам понятно, Виктор Иванович?"
Однажды он встретил Ольгу Денисовну в коридоре. Никого не было рядом,
он строго спросил:
- Вы исполнили мое поручение?
- Какое поручение? - ужаснулась она.
- Как - какое? - строже нахмурился директор. - Нет, это становится...
это... - он не договорил.
Ольга Денисовна давно не ловила на себе его жалеющий взгляд. Должно
быть, ему все ясно. Безнадежно. Ольга Денисовна жила с чувством близкой
беды. Скоро грянет. Что грянет?
С кем посоветоваться? Товарищи среди учителей есть, и немало.
Порядочные, честные, преданные, как она, школе люди, но ее только школа с
учителями и объединяла. Она не была компанейским, как говорится, человеком.
В гости не ходила, к себе гостей не звала. Разговаривать любила о работе,
учениках, литературе и тут становилась красноречива и интересна, а к
"светским" разговорам ни вкуса, ни способности. И прочее, бытовое - в каком
магазине получено импортное, почем на рынке говядина, кто женится, кто
развелся и так далее, - все эти простые житейские вопросы не были ей
близки.
Потому некоторые говорили об Ольге Денисовне: не от мира сего, или: в
работе передовая, а жить не умеет.
И Ольга Денисовна не знала, с кем посоветоваться. Да и что рассказать?
На людях директор ничем ее не попрекнул, был как со всеми. Товарищи еще