"Мария Павловна Прилежаева. Осень " - читать интересную книгу автора

посмеются: "Ничего нет, Ольга Денисовна, одно воображение ваше".
Между тем она чувствовала его нарастающую враждебность к себе. И не
обманывалась.
- Ольга Денисовна! - догнал однажды директор, когда она шла в кабинет
литературы и русского языка, где со стен на учительницу и учеников глядели
мудрые очи Пушкина, Белинского, Толстого, Достоевского, Чехова... На окнах
цветы. В светлых шкафах, изготовленных для школы номер один шефом -
производственным комбинатом, - книги, пособия, пластинки, диапозитивы,
киноаппарат. Телевизор новейшей марки возле доски. Не случайно школа носит
первый номер. Оборудована - дай бог столичной.
- Ольга Денисовна! - догнал возле кабинета директор. - Я хотел, гм...
да. Хотел вас просить помочь в одном деле. Хотя, гм... пожалуй... - он
оборвал себя.
И стоял. И глядел. И она глядела на него, будто ждала приговора.
- Нет, кого-нибудь другою попрошу...
Сказал и оставил ее, как всегда последнее время, прибитой.
Никогда раньше у Ольги Денисовны не дрожали руки. Сейчас раскрывает
журнал, а руки дрожат. И голос осел. Она видела, ребята не узнают ее голоса
и в удивлении глядят на нее. И даже, казалось, реже обращаются с вопросами,
как будто теряют к ней интерес.
И вдруг - и это было не воображаемое, а действительное, на самом деле,
- вдруг она забыла название статьи Добролюбова, с которой хотела сегодня
познакомить ребят. Забыла. Начисто. Забыла имя Добролюбова.
Это продолжалось несколько секунд, наверное, не дольше минуты, когда
горло заперла спазма, не дохнуть. Огромным усилием воли Ольга Денисовна
взяла себя в руки, вспомнила название статьи и сносно провела урок.
А затем и - это уже, конечно, истерика в результате бессонных ночей -
пришла в кабинет директора. Он как будто ее поджидал.
- Садитесь, Ольга Денисовна! Я давно хотел поговорить с вами, давно
замечаю. Что поделаешь, Ольга Денисовна!
Все-таки, должно быть, он человечный, как сочувствует, как приветливо
встретил!
Он разжалобил ее своими участливыми словами и тоном. Она всегда была
чувствительна, разжалобить ее не стоило ничего: поговори только ласково.
- Не знаю, что и делать... - снова осипнув от подступивших слез,
начала она.
- Да, я вижу, все видят, - подхватил Виктор Иванович. - Возрастная
болезнь, Ольга Денисовна, никого не минует. Тяжело, понимаю, весьма тяжело.
Но школа... общество... требуют...
Он что-то лепетал, бормотал, бегал глазами, а она все не догадывалась,
куда он гнет. Все еще слышала в его лепетании участие и ожидала совета.
- Посоветуйте, Виктор Иванович. Может быть, к врачу обратиться? И сплю
я плохо... Что делать?
- Ольга Денисовна, какой в вашем положении вы можете совет ожидать?
Наше государство гуманно. Ведь не будете вы спорить, что закон о пенсии
есть прекрасное свидетельство гуманности нашего советского общества, нашей
заботы о старости?
Так в темноватом, неуютном кабинете директора впервые было произнесено
слово п е н с и я.