"Лев Правдин. Берендеево царство (Роман-хроника)" - читать интересную книгу автора

засмеялся.
Все понятно - я влюбился. Что делать?
С чего начать новую жизнь, которая вдруг открылась передо мной? Этого
ни у кого не спросишь, мужская гордость не позволит. Девчонки, те вечно
лепечут друг другу о своих любовных волнениях. Да разве кто-нибудь может
научить, что делать.
Тот небольшой опыт, который к тому времени я успел почерпнуть из
классической литературы, намечал только один, но зато проверенный путь -
любовное письмо. Все начинали так: Дубровский, Берестов, Евгений Онегин. У
этого, верно, ничего не вышло, ну так сам виноват, проморгал. Начал писать,
когда уже Татьяну перехватил "какой-то знатный генерал"... "Любви все
возрасты покорны".
Значит, любовное письмо. Это ловко придумано. Во-первых, написать "Я
вас полюбил на всю жизнь" не так стыдно, как сказать это же самое.
Во-вторых, все можно заранее обдумать, и если что не так, то переписать.
"Любви все возрасты покорны". Вот именно, вот это мне и надо. Все
возрасты. Это показалось мне откровением и рассеяло все мои сомнения.
Четырнадцатилетние всегда думают, что именно возраст является единственной
помехой на их жизненном пути.
Я так и напишу: "Все возрасты покорны". Лучше все равно не придумаешь,
и, кроме того, эта глубокого смысла фраза сразу придаст письму солидность.
Пусть поймет, что ее полюбил взрослый, много испытавший и несколько
утомленный жизненными волнениями человек. Втайне именно таким человеком я
себя и считал, а то, что мне еще так немного лет, в этом не моя вина.
Тут мне пришлось прервать мои размышления насчет того бедственного
положения, в котором я барахтался, как щенок в луже, воображая, что попал в
океан. Первая любовь, какая это прекрасная, какая желанная трагедия души!
Я уже слышу отдаленные звуки нашего духового оркестра, зовущего на
комсомольский субботник всех честных граждан степного села Сороки.
С высокого крыльца клуба, где расположился оркестр, срывался и кружил
над площадью горячий медный марш. У крыльца строились в походную колонну
участники субботника, впереди комсомольцы, за ними все остальные. Я
растерялся, не зная, куда мне пристать. Глафира вскинула голову.
- Становись, - с настоящим командирским шиком пропела она.
Увидев меня, она приказала:
- Давай в строй, на свое место! - И указала в голову колонны.

7

Мы выгружали дрова из вагонов, сбрасывали саженные бревешки на землю,
перетаскивали их на место и складывали в штабеля. Работа нелегкая, но к
вечеру, когда начала спадать жара, стало веселее. А тут приехала солдатская
кухня, привезла пшенный кулеш, заправленный бараньим курдючным салом. Был
объявлен перерыв.
Сережка сказал:
- Это я сейчас, ты дожидайся здесь на штабеле.
Он и в самом деле моментально вернулся с полным котелком, и мы,
взобравшись на штабель, начали есть в глубоком молчании. Все кругом тоже ели
молча, глядя, как набегают на вызолоченную закатом землю синие тени.
В это время я ненадолго вспомнил о своей любви, и жизнь, в которую я