"Лев Правдин. Море ясности " - читать интересную книгу автора

скрывать своей радости. Она только слегка повела плечом, как, наверное,
птица крылом, желая прикрыть своего птенца. Но, заметив улыбку на темном
лице Елены Карповны, она немного растерялась:
- Доброе утро.
Она знала, что Елена Карповна за последнее время возненавидела ее,
догадывалась, за что, и вдруг такая улыбка.
Она еще больше удивилась, когда Елена Карповна подошла, через ее плечо
заглянула в лицо ребенка и вроде как бы с недоумением произнесла:
- Лебеденочек...
Приняв недоумение за вопрос. Валя торжествующе ответила:
- Да!


18

Прошлое напоминает о себе всегда не вовремя, когда его совершенно не
ждешь. И на этот раз оно выбрало для своего появления время, самое
неподходящее для раздумий: вечер после жаркого дня, когда даже солнце
кажется утомленным своим же собственным неистовством.
Это было в конце августа в субботу, и поэтому Валя пораньше вернулась
домой, захватив из яслей сына. Она уже успела сделать все по дому и сейчас
отдыхала на теплой траве в тени дома.
Отец, приладив под навесом верстак, мастерил внуку манеж, который он
собирался установить в большой комнате, зная, что скоро тому сделаются тесны
материнские колени, если уже и сейчас не лежится спокойно, вон как он
работает.
Внук и в самом деле работал изо всех сил. Его розовые руки и ноги да и
все тело, едва прикрытое распашонкой, все время было в движении. Он
перекатывался на материнских коленях и с усилием кряхтел, когда ему не
удавалось перевернуться с живота на спину, и тогда мать приходила к нему на
помощь, легонько подталкивая под розовый задок. Со спины на живот он уже
умел перекатываться без посторонней помощи.
На крыльцо вышел Валерий Ионыч. Он несколько отошел после своего
нелепого и явно запоздалого объяснения в любви и сейчас мог разговаривать с
Валей просто так, как со старой знакомой или как с квартирной хозяйкой, хотя
она с того дня начала относиться к нему если не сердечнее, то задушевнее.
Она вообще сделалась мягче, спокойнее, как бы притушив чрезмерную яркость
красок и мальчишескую живость поступков.
Зеленый двор, красный сарафан Вали, ее загорелая шея и руки; на белых
пятнах пеленок розовый младенец; под навесом в дымке, которую создает
неяркая вечерняя тень, могучий старик в старой голубой рубахе среди вороха
желтых стружек - вся эта мирная картина чудесно освещена предзакатным
спокойным светом, придающим мягкий колорит этому вполне библейскому сюжету.
"Все повторяется, - подумал Валерий Ионыч, стоя на крыльце, - вот
святая дева с младенцем, вот кудрявый Иосиф-плотник. Форма одна, а
содержание? Святая дева - член завкома, Иосиф - мастер передового цеха,
награжденный многими грамотами и премиями, а младенец? Вот тут еще ничего
неизвестно. Потребуется ли его кровь для спасения рода человеческого, как
это произошло недавно с миллионами сынов человеческих? Или уже нам теперь
удастся покончить с этим божественным библейским варварством?"