"Геннадий Прашкевич. Мир, в котором я дома" - читать интересную книгу автора

Мысленно я перелистал подшивки "Газет бразиль", и профессиональная
память подсказала мне случайные упоминания о неожиданных засухах во
Франции, в Австрии, в России... Включив табло, я убедился, что даты
совпадают, и это открытие испугало меня больше, чем любое другое.
"Не торопись, - остановил я себя. - Когда чего-то не понимаешь, не
надо спешить. Может быть, дежурный поможет?" Я вспомнил билет до Манауса...
Поворачиваясь, увидел еще один портрет. Человека, изображенного на
нем, я знал.
Не только я, многие знали это удлиненное лицо с мясистым носом и
благородно лысеющим лбом. В свое время оно было широко известно по снимкам
многих газет мира.
Я всмотрелся.
Лысеющий лоб опереточного героя. Умные, цепкие глаза, хорошо
замаскированные разросшимися бровями...
Зная этого человека, я не мог оставаться в бездействии.
Подергал дверь. Она не открылась. Но, вспомнив профессиональный жест
лифтеров, я сунул руку в отверстие против замка и потянул на себя ролик.
Дверь открылась, и я поразился глубине шахты. Здание, действительно, было
огромным. Я разглядывал стоявший далеко внизу лифт, и вдруг услышал голоса.
Они доносились сверху. Вцепившись в решетку, я осторожно вскарабкался на
следующий этаж. Когда голоса смолкли, я раскрыл дверь и скользнул в
неширокий коридор, выведший меня на галерею, огражденную барьером из
полупрозрачного пластика.
Заглянув за барьер, я увидел людей.

Мусорная корзина

Наверное, зал этот был чем-то вроде вечернего клуба. Люди сидели за
широкой стойкой, заставленной бутылками и стаканами. Я видел только спины.
Троих.
В рубашках, рукава которых были аккуратно закатаны.
Вентиляторы бесшумно крутились под потолками, рассеивая синеватый дым
хороших сигар.
Я прислушался.
Собравшиеся обсуждали какую-то биологическую теорию, связанную с
человеком. Горячась, один из спорящих, длинноволосый и горластый, - все,
что могу о нем сказать, - говорил о неблагоразумности людей, о том, что в
природном механизме человека эволюцией был допущен некий конструкторский
просчет, которому люди и обязаны параноидными тенденциями.
- Не забывайте о мусорной корзине, - повторял он, стуча кулаком по
стойке. - Природа безжалостно выбрасывает все не оправдавшие себя варианты
живых существ, в том числе и человеческих видов!
Еще он говорил о слабости сил, противоборствующих убийству
представителей своего вида. О том, что в животном царстве эта особенность
человека поистине удивительна... Но именно она, подчеркнул он, оправдывает
войны! Что уж тут философствовать о разрыве между интеллектом и чувствами,
между прогрессом техническим и отставанием этическим!
Собственно, до меня долетали обрывки фраз. Я сам строил общую схему
разговора. И, странно, чувствовал себя разочарованным, будто и впрямь
ожидал натолкнуться на эсэсовцев...