"Кэтрин Энн Портер. Тщета земная" - читать интересную книгу автора

уволили, не дали больше преподавать в семинарии, но все равно я рада, что
воевала за наши права, и, случись начать все сызнова, поступила бы так же.
Вы, молодежь, этого не понимаете. Вы будете жить в лучшем мире, потому что
мы для вас постарались.
Миранде кое-что было известно о деятельности кузины Евы. И она сказала
от души:
- По-моему, вы очень храбрая, и я рада, что вы так поступали. Я
восхищаюсь вашим мужеством. Кузина Ева с досадой отмахнулась от похвалы:
- Пойми, мы вовсе не геройствовали напоказ. Всякий дурак может быть
храбрым. Мы добивались того, что считали справедливым, и оказалось, что для
этого нужно немало мужества. Только и всего. Я совсем не жаждала попасть в
тюрьму, но меня сажали три раза, и, если понадобится, я еще трижды три раза
сяду. Мы пока не получили права голоса, но мы его получим.
Миранда не осмелилась ответить, но подумала: наверняка женщины очень
скоро станут голосовать, если только с кузиной Евой не стрясется
какая-нибудь непоправимая беда. Что-то в ее повадке не оставляет сомнений -
в таких делах на нее вполне можно положиться. Миранда загорелась было:
может, и ей присоединиться к борьбе, в такой героической борьбе стоит и
пострадать, - правда, кое-что расхолаживает, после кузины Евы подвига уже не
совершить, пальма первенства остается за нею.
Несколько минут обе молчали, кузина Ева рылась в сумочке, извлекала из
нее всякую всячину: мятные леденцы, глазные капли, игольник, три носовых
платка, пузырек с духами "Фиалка", две пуговицы - белую и черную - и,
наконец, порошки от головной боли.
- Принеси мне стакан воды, деточка, - попросила она Миранду. Высыпала
порошок на язык, запила водой и сунула в рот сразу два мятных леденца. -
Так, значит, Габриэла похоронят возле Эми, - сказала она немного погодя,
словно, когда отпустила головная боль, мысли ее приняли новое направление. -
То-то было бы приятно бедняжке мисс Хани, знай она об этом. Двадцать пять
лет кряду она только и слышала что про Эми, а теперь должна лежать одна в
могиле в Лексингтоне, а Габриэл улизнул в Техас и опять укладывается под
боком у Эми. Это была совсем особенная неверность всю жизнь, а теперь венец
всему - вечная неверность на том свете. Постыдился бы.
- Тетю Эми он любил, - сказала Миранда. - По крайней мере, она была его
первая любовь.
И подумала: а какой была мисс Хани прежде, чем потянулись долгие годы
ее маеты с дядей Габриэлом?
- Ох уж эта Эми! - Глаза кузины Евы сверкнули. - Твоя тетя Эми была
чертовка, сущее наказание, а все равно я ее любила. Я за нее вступалась,
когда ее репутация гроша ломаного не стоила, - старуха щелкнула пальцами,
точно кастаньетами. - Бывало, она мне говорит так весело, ласково: "Смотри,
Ева, когда мальчики приглашают тебя танцевать, не рассуждай о праве голоса
для женщин. И не декламируй им латинскую поэзию, она им и в школе надоела до
смерти. Танцуй, Ева, и помалкивай". Говорит, а у самой в глазах чертики. "И
держи голову выше, докажи, что у тебя есть воля, хоть и нет подбородка".
Понимаешь, подбородок - мае уязвимое место. "Гляди в оба, не то не бывать
тебе замужем". Скажет так, расхохочется и летит прочь, а до чего долеталась?
- жестко спросила кузина Ева и колючими глазками словно пригвоздила Миранду
к горькой истине: - До позора и смерти, вот чем кончилось.
- Она просто шутила, кузина Ева, - простодушно сказала Миранда, - и ее