"Александр Поповский. Во имя человека" - читать интересную книгу автора

перед трупом. Его тесно окружали студенты, которым он преподавал оперативную
хирургию - упражнения в оперировании на трупе. Все в этих занятиях, начиная
с помещения, внешнего вида ученого и кончая техникой его работы, выглядело
крайне необычно. Делал ли оператор вид, что он принимает труп за больного,
или такова была манера его, но трудно себе представить более бережное
отношение к тканям, большую осторожность в каждом движении ножа. - Будьте
почтительны к машине, которую создала природа, - поучал он студентов. - Она
одна лишь умеет ее чинить. Природа - кузнец; хирург - только ее подмастерье.
Наше дело - следить за тем, чтобы ничто не мешало ей восстанавливать то, что
разрушено.
Студенты ревниво следили за оператором, осыпали его вопросами и
непринужденно возражали друг другу, Было действительно похоже на то, что
добрые друзья собрались в часовенке тайком провести запретную лекцию на
трупе. Но что здесь делает приват-доцент кафедры? Где он набрал эту
аудиторию? Ведь все это студенты пятого курса, оперативную хирургию они
сдали еще в прошлом году. Почему, наконец, такая приватная атмосфера?
Все объясняется просто. В безудержном рвении внушить студентам любовь к
хирургии, Вишневский отобрал их из прошлого курса, чтоб дополнительно
осветить им предмет. Они собираются здесь вне программы и официально
установленного порядка. Один - потому, что, одержимый своей страстью, не
может молчать, а остальные - чтобы набраться искусства и знаний. К концу
года доцент отберет новую группу энтузиастов, и занятия в часовенке
возобновятся.
Заведование кафедрой и увлечение преподаванием не изменили планов
Вишневского стать хирургом. Он изучил строение органов и тканей, знал их
отправления и взаимосвязь, изучил физиологию - процессы, текущие в живом
организме. Оставалось еще вникнуть в микробиологию - мир возбудителей
болезней, научиться различать патологически измененные ткани и клетки.
Предстояли годы неустанных трудов и исканий, путь долгий и тяжкий. Это не
пугало его. Пусть долгий, пусть тяжкий, - разве страхи и сомнения сделают
его короче и легче? Он штудирует патологическую анатомию и пишет
исследование о влиянии нормальной и токсической сы-, воротки на ткани
организма. Соотечественники забыли и работу об иннервации кишок, и эту
вторую работу его, но судьба этих работ оказалась весьма любопытной. Немец
Вильдер спустя много лет в целом ряде других опытов пришел к тому же
заключению, какое некогда сделал Вишневский в своей работе об иннервации
кишок, и объявил эту закономерность "законом исходной величины", включив
попутно в свою славу заслугу русского ученого. Японец Масуги в экспериментах
с нормальной и токсической сывороткой, опоздав на два десятилетия, добился
на искусственно вызванном заболевании почек тех же результатов, что и
Вишневский. Человечество отметило эту заслугу и ошибочно приписало японскому
ученому открытие, принадлежащее русской науке.


Первые неудачи

Стремление все увидеть своими глазами побуждает Вишневского с
командировкой университета отправиться за границу. В своем отчете,
представленном по возвращении, он пишет:
"Отправляясь в поездку, я ставил своей задачей знакомство с теми