"Александр Попов. Благоwest, или Невероятное сумасшествие (Повесть)" - читать интересную книгу автора

прильнувшему к нему:
- Вот и умер я. - Погладил собаку.
И если кто-нибудь сейчас сказал бы ему, разбудив, что он лишился почти
всех своих денег, почти всего своего имущества, кроме этого разоренного
дома, лишился своей семьи, своего, наконец, столь долговременно
выстраиваемого им счастья, - смог бы он ужаснуться, пожалеть о содеянном?


* * *


На следующий день, уже к вечеру, следователь Переломов получил письмо
на свое имя и в рабочем кабинете стал лениво, без интереса читать, полагая,
что пришла очередная анонимная жалоба. Но минута за минутой пролетали, и его
усталые глаза округлялись и загорались. Он встряхивал головой, низко опускал
ее к корявым, прыгающим строчкам или же, напротив, подносил листок к самым
глазам, явно не доверяя своему зрению.
"Уважаемый следователь Переломов, сообщаю Вам важные сведения о подонке
и негодяе по фамилии Цирюльников. Пока не поздно, остановите его, иначе он
совершит столько бед и злодеяний, сколько не видывали люди. Я, человек
порядочный, культурный, интеллигентный, в здравом уме и рассудке, уже не
могу смотреть равнодушно и спокойно на то, что вытворяет этот монстр, этот
недочеловек. Раньше он был простым советским гражданином, добросовестно
выполнял свои служебные обязанности и слыл за доброго семьянина, верного
товарища, любящего отца. Но волею судьбы он разбогател. Однако необходимо
отдать ему должное, что разбогател не разбоем, не воровством, не
жульничеством, а честным - почти честным! - трудом на ниве бизнеса. Когда у
него завелись большие деньги, я стал замечать за ним странные вещи, которым
не могу найти объяснения, кроме одного - Цирюльников оказался патологически
или, если хотите, гиперболически жадным, скаредным человеком. Он пожалел
жене денег на лекарство - и она, несчастная, безвременно умерла. Я ему
талдычил, талдычил: "Купи ей лекарство". А он отвечал: "Конечно, конечно.
Катеньку нужно спасти: она моя жизнь, мое счастье". Однако - не купил,
пакостливо сбежал в командировку, от которой проку было, как от козла
молока. И Катя, этот ангел во плоти, умерла в муках. Сын остался сиротой. А
что он вытворял над сыном! Тот ходил в обносках, голодал, а папа тайком
обжирался. Тьфу, какая мерзость и низость! Знайте, я Цирюльникова стыдил,
угрожал ему: "Если будешь обижать собственного ребенка, я тебя изничтожу, в
порошок сотру". А он виновато, гаденыш, улыбался и все обещал: "Я
исправлюсь, я стану лучше". Он докатился до того, что ограбил самого себя.
Представляете! Ограбить самого себя - как такое возможно? А вот - возможно!
Жадность так поднялась в нем, что он лишился элементарной совести и
рассудка. Хотел все только для себя - любимого. Я его ежеминутно,
ежесекундно стыдил, стыдил, а он чего-то лепетал в ответ и - по-своему
поступал. То есть свихнулся, как понимаете. Вы думаете, кто убил его лучшего
друга и компаньона? Ну, кто же, как не он - Александр Иванович Цирюльников.
Заплатил киллеру и - готово дело. О, как я его стыдил и ругал перед этим
страшным, чудовищным убийством! Вы меня ни в чем не можете попрекнуть! А
Цирюльников все бормотал: "Деньги-то на дороге не валяются. Я их зарабатываю
собственным каторжным трудом, а Савелий только и знает, что сорит ими. Я и