"Александр Попов. Юный, юный Илья" - читать интересную книгу автора

можно было подумать, проверяла гостей и хотела угадать в глазах:
действительно ли ее относят к пожилым? Она знала, что слова "мы, старики"
приятны Михаилу Евгеньевичу: мило и невинно приближала себя к мужу,
скрадывала его немолодые лета.
Ласково улыбаясь всем, кто провожал их, родители наконец
"ретировались". Парни удовлетворенно потерли ладони и украдкой подмигнули
друг другу, предвкушая развеселую, без занудства со стороны взрослых
вечеринку.
- Что же вы, мальчишки, не откупориваете вино? - Алла улыбалась так же
ласково и приятно, как ее отец и мать. Ее каштановые волосы, в школе всегда
заплетенные в тугую толстую, как говорили, деревенскую косу, были распущены
и спадали на плечи и грудь; ресницы, чуть подрисованные черной тушью,
виделись изящной миниатюрной рамкой для ее блестевших счастьем и стыдом
глаз.
Илья встретился взглядом с Аллой и зарделся.
Выпили и закусили. Пропустили еще по три-четыре рюмки. Стали
разговаривать неестественно-громко, и то, что недавно скрывали, как бы
сжимали в себе, теперь легко открывали, ослабляли стяжки. Не матерились -
стали прорываться маты, не курили - дымок завился над головами, парни не
смотрели дерзко и двусмысленно на девушек - теперь засверкали и замаслились
глаза.
Алексей Липатов курил на кухне и сыпал похабные, циничные анекдоты.
Парни хохотали, краснели, матерились и курили, курили, щеголяя друг перед
другом своей развязностью. Захмелевший Илья тоже частенько появлялся на
кухне, не курил и не матерился, но ненасытно ловил каждое слово. Недавно,
когда все чинно сидели за праздничным столом и восхищенно смотрели на
очаровательную именинницу, сердце Ильи светилось любовью и нежностью к Алле.
Но теперь, слушая Липатова и парней о том, как хорошо физическое обладание
женщиной и что она жаждет этого, Панаев с отчаянием чувствовал -
улетучивается дымкой из его сердца чистый, ясный свет...
Натанцевавшись, нахохотавшись, молодежь стала расходиться по домам.
Воспаленный Панаев видел, как в темной кухне Липатов, еще двое парней и одна
девушка шептались; она придушенно смеялась и повизгивала.
Илья и Алла остались одни.
- Сколько в ребятах гадости, - тихо обронила Алла.
- Н... да-а, - хрупко, неуверенно отозвался Илья.
Алла смотрела в темное беспросветное окно:
- Весь вечер у меня в голове звучал Шопен. Сколько в музыке чистоты.
Илья близко подошел к Алле. Они еще никогда не стояли так близко лицом
к лицу. Девушка улыбалась, то поднимала на друга блестящие глаза, то
опускала их.
- Алла, - вымолвил он после долгого отчаянного молчания.
- А? - откликнулась она и очень серьезно взглянула на Илью.
- П-понимаешь, - терял он голос, - понимаешь... я... тебя люблю.
Она молчала, но улыбалась чуть поджатыми, побледневшими губами.
Илья обнял ее, точнее, как-то неловко, в спешке кинул свои длинные руки
подростка на ее плечи, прижал к себе, и неудачно ткнулся губами в
приоткрытые то ли для поцелуя, то ли для вскрика губы.
Его рука опустилась ниже, ниже, - и это оказалось таким неожиданным для
него самого открытием, что он содрогнулся, будто испугался.