"Валерий Попов. Горящий рукав (Роман)" - читать интересную книгу автора

никто в этом мире, но чувствуешь, как в тебе ворочается какой-то немой
гигант, который так и не скажет ничего, умрет. Как объяснить это всем? И что
объяснять? Никто не станет слушать тебя. Ты - невидим!
Тусклый класс с маленькими мутными окнами. Учительница раздает по
партам одинаковые серые тетрадные листки в клетку. Первое испытание
- каждый должен нарисовать то, что хочет. Безликая масса стриженых
школьников сразу будет разделена - каждый сейчас покажет на листке, сколько
места он займет в этой жизни. Помню нарисованную мной с робким нажимом
тупого карандаша крохотную серую уточку размером в мелкую тетрадную
клеточку - на большее не способен. На другой день я разыскивал ее в кипе
листков, принесенных учительницей, уже проверенных. Вот моя уточка, бедная -
сколько времени провела без меня! Рядом - резко начерченная красными
чернилами огромная тройка: вот цена моя и моей уточки.
Этот ужас - и главное, ожидание новых ужасов - мучает меня в сумрачных
классах много лет.
Вот учительница, черноволосая и толстая, уверенно разделившая класс на
верхних и нижних (так легче управлять), ведет обычную педагогическую
экзекуцию. Брезгливо держа пальчиками мою истрепанную тетрадку, издевается,
торжествует:
- А вот эту... портянку ученика Попова надо бы поместить на отдельную
доску!
Замечательная наша воспитательница имеет оглушительный успех -
дребезжат стекла. Я раздавлен, но между тем четко различаю два вида смеха -
громогласный, уверенный смех победителей и подобострастный, заискивающий
смех изгоев: "Да, мы жалкие, но не такие ведь жалкие, как Попов? Ведь не
такие же, да? Так пусть ему это все достается - чем ему больше, тем меньше
нам!" Я жалок, мал, унижен, смешон, пальцы мои измазаны чернилами и дрожат,
но кто-то спокойный и уверенный сидит во мне, все различает, запоминает.
И вновь нахлынувшую тоску можно утешать лишь картинами, расцветающими в
душе. Вот забулькала в трубах вода: это рыбки мои приплыли сюда из домашней
батареи моей, где всегда плещутся, - не забыли меня, приплыли помочь!
Часы над доской словно застыли. Вот наконец выдали, выщелкнули минуту -
и снова стоят! Почему же так тускло светят плафоны? Почему так плохо тебе -
в любом месте, которое придумал не ты? Вот бы - душа вдруг воспаряет и
куда-то летит... Вот бы... провести бы кнопку от звонка, который нажимает в
гардеробе уборщица, под парту и нажимать ногою, небрежно, когда захочется
тебе.
- Попов у нас спит наяву... пять минут уже его вызываю к доске!
Хохот, привычный уже и не такой уже страшный.
- Да, да, - вдруг произношу я и почему-то улыбаюсь.
- Он еще улыбается! - Учительница оскорблена.
В ее четкой схеме что-то ломается. Рассеянно улыбаясь, я иду к доске.
Знаю ли я уже наверняка, что эти сны наяву пригодятся, и еще как? Конечно,
нет. Но почему-то улыбаюсь. И отвечаю неожиданно хорошо. Учительница
раздосадована - рушится вся система управления, созданная ею! Что происходит
с этим Поповым? Сплошные проблемы с ним! И как-то яростно ставит
"четверку". А я смотрю на первое полученное "хорошо" абсолютно
спокойно, словно зная, что так и должно быть.
Но все равно, до того, как стать своим, - долгие годы полета в
космической пустоте, тьме и холоде. Вот я в ранних предзимних сумерках