"Борис Поплавский. Домой с небес " - читать интересную книгу автора

глаза глядят, искать Безобразова, чтобы вместе с ним, как индейцы,
пробираться на кухню и жевать там свой вечный рис с томатами и постным
маслом, который теперь они на четыре дня вперед варили на мангале, впрочем,
аппетиты у них были волчьи, а есть после моря - великое наслаждение.
После обеда Таня запиралась заниматься, но, едва закрывались ставни,
тотчас же засыпала в духоте, плечом и лицом на все той же странице,
замусоленной от ее сонной тяжести. В полдневной пустыне Олег блуждал дик и
нелюдим, с выгоревшими волосами, - то там, то сям бесцельно появлялся на
скалах. Время ожидания шло медленно, и все вокруг казалось неинтересным,
чересчур назойливо ярким, то грозным, чужим, враждебно, ослепительно
равнодушным. Волны все так же медленно, мягко ложились, и, казалось, вода
дремала там полминуты, прежде чем опять пошевелиться, нисколько не ускоряя
своего привычного ритма, оттого что Олег, злобно щурясь на синюю даль, ждал,
сидя на песке. Ему бы хотелось, чтобы все, как то бывает иногда в
кинематографе, ускорилось, понеслось к шести часам. А в шесть часов в
мертвой тишине, внимая хрусту собственных шагов по гравию, он, как к львиной
клетке, подходил к даче и стучал в окно, не получая ответа. Осторожно
раскрывал ставень, и разбуженная ярким светом и пристыженная Таня с
отосланным, красным, кухарочным лицом вскакивала и принималась причесывать
волосы.
Вскоре в комнату, также через окно, влезала Надя, широколицая девушка
необычайно кукольной, атлетической красоты. В противоположность Тане, она
была непосредственно и наивно-кокетливо смешлива, на все смотря огромными
вызывающими синими глазами, хотя так же, как и Таня, инстинктивно,
по-звериному молчалива и скрытна, а вслед за ней влезал ее душегуб,
охранитель, высокий, сумрачный красавец с убеждениями, говорящий на странном
парижском русском жаргоне, смеси галлицизмов и зощенковских словечек. Надя и
Таня всегда молчали вместе. Таня - зло, умно, напряженно ожидая, схватывая,
утилизируя, осуждая всякое слово. Надя - наивно, грубо, глубоко смешливо,
как небо, раскрыв свои огромные, выпуклые голубые глаза, совершенно лишенные
взгляда, - податливый, по-звериному неуловимый экземпляр русского
сексуального творчества.
Это было прекрасное соединение атлетических молодых тел, скученных в
небольшой, выбеленной известкой комнате, в окне которой вовсе не было ни
рам, ни стекол, а только зеленая итальянская античная ставня в одну створу.
Но над ними плавала, висела - вечное мучение - наследственная чопорная скука
глубокоречивой русской чеховщины, не удостаивающей говорить ни о чем земном
и милом, не умеющей без скуки говорить ни о чем возвышенном; дух, борющийся
с телом. Внешнее, грубоватое, деланное товарищество, напряженная, суровая,
любовная борьба внутри. Вечная нерадостная мучительно-знакомая русская
гимназическая атмосфера.
Приходил (может быть, на руках) и человек-обезьяна, молчаливая
темно-коричневая статуя из одних мускулов, с красивым, замечательным,
губастым лицом испанского преступника, аристократа, художника. И наконец,
невесть откуда, но уже через дверь, по-стариковски являлись Аполлон
Безобразов, встречаемый сумрачным многозначительным взглядом вдруг темневших
Таниных глаз, и еще одна глубоко измученная жарой грузинского вида барышня.
Разговора не получалось, потому что Олег столь же внутренне, как
старший, снобировал их, как внешне неумело пресмыкался, жаждучи из-за Тани
поддержать компанию, - терял искренность и достоинство и, мучаясь этим,