"Борис Поплавский. Домой с небес " - читать интересную книгу автора

губы, и ты, не почувствовав моего поцелуя, ответишь ему, до шума в ушах, до
соленой боли раскусанных губ, о море, первая и последняя любовь".
Таня и Олег, прыгая по скалам, спускались к воде - она впереди, играя,
наслаждаясь бесстрашием, точностью движений и силой коричневых ног, он
сзади, часто срываясь, неуклюже оступаясь и обдирая руки, переволнованный,
обалдевший от любви, стеснительности и жары. В другое время он охотно принял
бы участие в гонке, сам бы пощеголял отчаянностью, но сейчас кровь слишком
стучала у него в ушах, так что он едва поспевал за нею; наконец, измучившись
и вспугнув целую колонию нюдистов, как худые красные раки прятавшихся за
камнями, они сползли на плоские глыбы скалистого мыса и сели, овеваемые
свежестью водяной пыли, пролетавшей над ними при каждом ударе волны. Ветер
усиливался, на горизонте лежала тонкая белая полоска - там, за горизонтом,
была буря, и оттуда высокими рядами шли волны, по временам в нетерпении
теряя кипящие белые гребни.
Подходя близко, волна вырывала перед собою синюю яму, на дне которой с
шумом перекатывались блестящие камни, подымалась высокою синей стеной,
вот-вот захлестнет, и, взметнувшись, ударяла о скалу. Тогда пена поднималась
выше их головы, в трещинах между скалами синева, кипя, набегала вперед, но
волна уходила, и тогда из них в обратную сторону клокотали целые водопады.
Но так надоело сидеть, Таня подалась ближе, скинула туфли, и широкие
подолы ее выцветшей пижамы потемнели от воды, но и этого ей было мало,
ошалев, она лезла на мокрые камни, и Олег неприятно, по-стариковски пугался
за нее, потому что под ослепительным небом море и ветер видимо, на глазах
сатанели, теперь волна приближалась в ракурсе с дом величиной, Таня в
смешливом ужасе шарахалась назад, крича что-то, но ничего не было слышно, и
дикой свежестью на лицо и грудь с неба валилась вода, платье и волосы липли
к лицу, они, жмурясь, утирались, фыркали, а в ответ с бутафорским,
хрустальным громом, обдавая их с ног до головы, вновь и вновь наступали
волны - одна из них, особенно сильная, чуть не стащила Олега за собою, так
что он едва удержался, уцепившись руками и ногами, и не на шутку струсил;
зрелище теперь было грандиозное и опасность немалая, потому что в этаком
котле никакое плаванье не поможет, да и Таня, как часто бывает с сильными от
природы людьми, спорта не понимала, плавала плохо.
Среди беспрерывных фонтанов, в непрекращающемся, счастливом шуме они
теперь смеялись до упаду, обнаглев до безрассудности, между двумя волнами
лезли в самое пекло; Таня раскрывала руки, зажмурившись, подставляла лицо
воде и, хулиганя и наслаждаясь, окончательно расшевелила и успокоила Олега.
Наконец натешившись, измученные, счастливо усталые, мокрые, как щенки,
они полезли назад, нашли свои туфли и неуклюже принялись их надевать на
мокрые розовые, как раковины, ноги, кое-как пятерней причесали волосы и
двинулись в обратный путь уже по горной тропинке и, скоро выйдя из каменного
хаоса, наткнулись на белую скучающую группу русских дачников с папиросами и
"Последними новостями", которые с каким-то суеверным недоумением уставились
на них.
Снова желтая широкая спина Тани, теперь уже не такая страшная,
враждебная, покачивалась перед Олегом, а он был почти счастлив - ведь еще
целый месяц таких художеств, но скоро у калитки им пришлось расстаться, ибо
Тане теперь нужно было влезть в окно собственной комнаты, так как все
взрослое буржуазное общество давно сидело за столом на площадке. А Олег,
вновь попав в свою низовую категорию и оставшись один в лесу, побрел куда