"Борис Поплавский. Домой с небес " - читать интересную книгу автора

Да что он делает?.. Не довольно ли с человека жизни и счастья? О,
остановись, остановись... Ведь свобода в мире одна, и сейчас она всецело
твоя, а тогда она будет непоправимо его и твоя... Но золотой мечтатель не
слушал спокойно, спокойно в оцепенении решимости глядя на человека, который,
как атлетическое растение, ничего не понимая, невинно в своей наготе смотрел
на Бога; и вдруг стрела огня вылетела из уст Бога, вырвалась прочь, и все
небо ахнуло, а человек незаметно, но странно переменился в лице, но ангелы
заметили, что и Создатель его переменился уже потому, что раньше у него
вовсе не было лица, - и это, с огненными устами, почтительно повернувшись к
нему спиною, говорили только что ангелы... Из огненного облака вдруг
навстречу человеку выступила дивная, тяжело-мужественная, тициановская,
человеческая фигура, и никто не умер, смотря на нее с невыразимым и
спокойным вниманием восхищения.
За горами, закрывающими видимость, скоро оказались другие горы, с
которых первые кажутся холмами, но столько пути до их подножья, что
подняться не хватит ни дня, ни вечера. Повернувшись к ним спиною, чувствуя
за своей спиной их скалистую недостижимость, обернись, душа, к морю, ибо
достаточно уже ты поднялась и не следует тебе слишком отдаляться от жилых
мест. Так Таня и Олег не очень высоко поднялись над дачным миром, и там, где
первый гребень кончался среди редких сосен, скрюченных ветром, неизвестно
когда здесь дующим, они остановились в каменной выбоине и, прищурившись,
смотрели вниз на море. А там, вдалеке, на горизонте, лежала белая дальняя
полоса дальней непогоды, и оттуда бесчисленными правильными рядами шли
волны, затемняя цвет воды. Солнце было высоко, и август только что
начинался.
- "Бойтесь неудачников: и себя погубите, и им не поможете" - вот фраза
одного чернокнижника, которая меня поразила... Земля должна принадлежать
здоровым, хорошо рожденным расам, потому что она не богадельня, и это из
настоящего сострадания к слабым, они, эти слабые, должны быть уничтожены с
лица земли.
- Но в чем, собственно, они виноваты?
- Ни в чем... Стул, например, не виноват, если он не стоит на ногах, и
зеркало, если оно криво отражает лицо, но они должны быть уничтожены, ибо
виноваты их создатели...
- Следственно, больные не имеют права иметь детей.
- Какая чепуха... В ребенке воплощается, продолжают жить вовсе не
родители, а любовь этих родителей; так, чистокровные отцы часто рождают
жалких, неживых детей, самые же нервные, хрупкие люди способны родить
атлетическое солнце на коричневых ножках, потому что в нем станет плотью не
они, а их любовь... Каждый природно удачный, естественно счастливый
человек - ведь это такая бездна тайной праведности десятков поколений, их
бесчисленных жертв во имя жизни, и они, как мед, разлиты в его золотом
теле... Я жалею не слабых, а неживых, бестемпераментных, молодых мертвецов,
но стыжусь своей жалости, ибо только восхищением меня можно привязать...
Меня можно невольно разжалобить, но я тверда и беспощадна, когда я люблю, и
я вся трясусь от отвращения, когда взрослый мужчина требует жалости...
Таня говорила это вообще. Она только что прочла первые запрещенные
книги и во всей новизне только что обретенной умственной свободы радовалась
своей жестокости, как дети только могут радоваться злу, то есть всем
сердцем, до самозабвения мучая животных... Он казался ей в эту минуту тем