"Владимир Миронович Понизовский. Заговор генералов " - читать интересную книгу автора

сиреневые тени на розовом снегу - как узор. Нет предела фантазии мастерицы,
но есть свой ритм, никем но разгаданная тайна творчества. Ткет на века,
хоть стели под копыта коней. Пронесутся табуны, а лишь плотней станет ворс,
четче узор... Так и его жизнь. Проносятся по ней табуны невзгод. А ему все
нипочем, будто и вправду предопределено ему жить тысячу лет. Родные горы
Имеретин - и хмурое Приангарье, деревенька с тягостным названием Потоскуй;
выжженные солончаки Апшерона - it каменистые долины Персии; городок Лонжюмо
под Парижем - и угрюмый остров на Ладоге с двухсаженными стенами -
российская Бастилия... А вот теперь - ледяной тракт по одной из величайших
рек мира, берущей начало в сибирском варнацком море... Мастерица судьба
смогла бы придумать узор причудливей?..
Если бы вот так катить тысячи верст все вверх и вверх, добрался бы он
до самого Байкала, а там уже рукой подать и до "железки". И кати до
Питера...
Покорный судьбе умирает рабом. Л он - свободен, хоть и оковывали его
по рукам и ногам железом и, может быть, снова окуют. И он любит жизнь. Он
любит палящее солнце и ослепляющую моряну. Любит мороз, от которого железо
становится хрупким, как стекло.
- Ачу, ачу!..
Садится солнце. Крепчает мороз. Звонче и резче - бубенцы. Уже нет
узора теней на снегу. Только сиреневое свечение неба, скал, ледяных
торосов. Удивительная в этих краях зима: не шелохнется ветвь, не
поколеблется столб дыма над жильем. Словно заколдованные, стынут в
безмолвии деревья и камни, одетые в панцири доспехов, в шлемы и латы. Его
замершие до назначенного часа Ав-тандилы...
Выносливы косматые лошаденки. Пар из ноздрей - будто раскуривают
трубки. На гривах и боках осел иней.
Он еще не решил окончательно для себя... Но все эти последние дни он
живет предчувствием счастья. А что больше этого может придать силы? Эх-ха!
Он - брат этой реки и ровня ее неприступным обрывистым берегам. Его душа
открыта. А у него на родине говорят: открой свою дверь - у других открытой
найдешь.
- Ачу, ачу, цхено!..
Вот и последний поворот. За излучиной реки должна быть тропа,
поднимающаяся на крутой берег Лены, а от берега, через тайгу - к наслегу,
где мучается в родах ц ждет его помощи женщина.


4

В протопленном кабинете окно было распахнуто во всю ширь - царь любил
морозный, огуречного запаха воздух. Любил, когда ежились и вбирали головы в
жесткие воротники камзолов удостоенные аудиенции сановники, - тем короче их
надоедливые просьбы, тем быстрее выветривало их из кабинета.
В окно видны макушки лип губернаторского парка и заднепровская даль.
Старинный парк обрывался у реки. Здесь, в Могилеве, Николаю многое
напоминало любезное Царское Село.
Жаль лишь, что и в декабре мало снега в аллеях. Но зато в куще ветвей
много гнезд и можно не отказать себе в удовольствии прихватить в часы
прогулок "манлихер", давний подарок бельгийского короля, и пострелять