"Григорий Померанц. Следствие ведет каторжанка" - читать интересную книгу автора

державшейся фактов (а это я лично удостоверяю), или заведомому мастеру
подлогов? Которого, по всей вероятности, Суслов (великий интриган)
специально подсунул в Парткомиссию для этой цели?
Но положение в стране изменилось, и по телевидению был пущен фильм о
бытовом убийстве, которым Сталин только воспользовался. А покойную Ольгу
Григорьевну обличают как автора "фальсификации века", совершенной в угоду
Хрущеву. Ситуация из "Покаяния" Абуладзе! Судят женщину, выкопавшую труп
Аравидзе, и обвиняемая становится обвинителем. Со страниц книги (правда,
малотиражной) она спрашивает: как вы опровергнете крики Леонида Николаева,
которые слышал конвоир Гусев, о которых рассказывали друзьям, перед смертью,
Пальгов и Чудов? Вызвать из гроба их тени? Как вы опровергнете показания
мертвых о совещании на квартире Орджоникидзе?
Надо отдать должное цекистам 1990-го года: они не решились назвать
Шатуновскую лгуньей. Пущена была другая версия: что старуха выжила из ума и
нельзя ей ни в чем верить (о записках родных никто не знал). Но письмо в
редакцию "Известий" не показывает никакого упадка памяти и умственных
способностей. Могу прибавить, что примерно в это время, после статьи
Лордкипанидзе, мне пришлось уточнить некоторые подробности убийства Кирова.
Ольга Григорьевна не хотела вмешиваться в жизнь детей и внуков и жила одна.
Дети и внуки навещали ее, но она сама, без сопровождающего не выезжала.
Полуослепнув на Колыме от нервного потрясения, она с трудом ориентировалась
на улице. В этот день ей было плохо. Она сидела сгорбившись. Взор казался
угасшим. Но услышав вопрос, больная распрямилась, глаза блеснули прежним
светом - и она повторила все факты точно так, как я пару раз от нее уже
слышал. Это показание я готов повторить под контролем детектора лжи и, если
надо, - против всего состава "независимого расследования", в присутствии
любого числа сталинистов, на передаче "Глас народа".
Читатель вправе считать, что я предубежден в подборе фактов. Я
действительно предубежден - всем опытом XX века. Но родные Ольги Григорьевны
давно за рубежом, и наши страсти не кипят в них. Наоборот, в особенности
внук Ольги Григорьевны, Андрей Бройдо, всегда настаивал, чтобы с памятью
бабушки не смешивались "политические дрязги". Это выражение, повторенное
Джаной Юрьевной, я выслушал по телефону. От такого бесстрастного настроя
записи, сделанные и опубликованные родными, только выигрывают в своей
достоверности. Книга устанавливает то, что в мусульманском праве называется
иснадом. Высказывание Мохаммеда, - не продиктованное Аллахом и не вошедшее в
Коран, - считается достоверным, если этот хадис передан людьми,
заслуживающими доверия. К примеру, "Мохаммед, да будь благословенно имя его,
сказал Абу Бакру..." и т. п. Книга, изданная Джаной Юрьевной и ее детьми, -
достоверный хадис. Тем не менее, десятки миллионов людей не примут его. И
моя репутация человека, за долгие годы не научившегося лгать, не поможет.
Признать, что Сталин заказал Кирова, а потом убрал киллеров, как при
обычных разборках, очень неприятно миллионам людей. А признавать неприятное
даже философы не все умеют. Книге не поверят избиратели КПРФ, для которых
"Сталин - это победа". Книге не поверят рядовые ветераны. "Про Сталина
многое пишут, - сказал недавно, в день Победы, какой-то старик, с которым,
может быть, мы когда-то сидели в соседних окопах, - но это наш
Главнокомандующий..." Я сожалею, что книга, если она дойдет до таких людей,
сделает им больно. У них, возможно, ничего не было в жизни ярче военных лет,
а правда, которую раскапывала Шатуновская и которую я отстаиваю, вносит