"Лев Полонский. Чертово городище " - читать интересную книгу автора

улыбку на лице Кати, промямлил: - Как-нибудь уладим.
- Мне казалось, что вы смелее...
Бердяев сдался:
- Ради вас сделаю что надо.
Андрею были не по душе ее женские хитрости. Ушли гости, и он сказал
Кате об этом.
- Попрекаешь зря. Думаешь, Роман Васильевич послушал меня потому, что
голову потерял? Ему совестно стало. К тому же промыслы твои Бердяеву не
чужды, - ответила она.

Своих фискалов Ирман имел и в Томске. Но пока они донесли о том, что
Бердяев самовольничает, Ирмана сменили. Новый начальник посмотрел на
новшество сквозь пальцы. На радостях Роман Васильевич представил Андрея к
медали "За успехи в механике".
- Фортуна к вам добра, - поздравляли Михайлова офицеры. И недоумевали,
почему он все чаще ходит задумчивый, угрюмый. Кое-кто связывал эту перемену
в настроении с его второй поездкой в Барнаул.
Так оно и было. В Барнауле ставили водяное колесо - флютвер, и Андрея в
числе других вызвали на подмогу. В стороне от завода, возле старого пруда,
он наткнулся на "огненную машину". Она стояла в полуразрушенном сарае, и за
ее цилиндрами дети играли в прятки. Андрей слышал, что эту машину,
работавшую паром, строил механик-самоучка Ползунов. Машину испытали уже
после его смерти и забросили. Но даже здесь, под убогой кровлей,
заржавевшая, разобранная на части, с лопнувшим медным котлом, она поражала
воображение.
Что же это был за человек - Иван Ползунов, шихтмейстер Барнаульского
завода, ставший незадолго до смерти берг-механикусом? Во имя чего мастерил
он свою "огненную машину", какие помыслы владели им?
В канцелярии хранились чертежи и записи Ползунова, и чиновник,
державший их у себя, допустил Андрея к бумагам.
Замыслы Ползунова были огромны: уничтожить "народную тягость и
умираемый безвозвратно при строении плотины расход". Он брал на службу пар,
чтобы стало возможным строить печи на высоких горах и в шахтах, даже в
местах, отстоящих далеко от рек. "Облегчить труд по нас грядущим" - вот
какой была его цель. Именно для этого и хотел механик "огонь слугою к
машинам склонить".
- Почему же машина в праздности стоит? - невольно вырвалось у Андрея.
Чиновник посмотрел на него с недоумением:
- Указаний из Петербурга не было. И водяные колеса нам сподручнее.
С тех пор мысли об "огненной машине" не давали Андрею покоя. Было
обидно за ее создателя, который умер, не увидев машины в работе. "Облегчить
труд по нас грядущим"... Андрею казалось, что эти слова обращены к нему.
Совсем по-другому звучали теперь для него строчки из старого учебника:
"Механика есть художество познавати весы и малыми силами чрез способ машин
великие бремена дзивати и подъимати".
Перед глазами вставали высокие черные цилиндры и массивный котел
"огненной машины". Но временами контуры ее менялись, и в мыслях своих Андрей
рисовал черты какой-то иной, невиданной машины. Она действовала без водяного
колеса и пара, была много меньше в объеме, чем "огненная", а силой обладала
могучей. В ней как бы сплетались механизмы из машины Ползунова с абрисами