"Дидье Поллефе. Иудейско-христианские отношения после Освенцима с католической точки зрения " - читать интересную книгу автора

Иисуса Христа") он формулирует центральный христологический вопрос следующим
образом: "Является ли иудейское "нет" [Иисусу] антихристианским? Является ли
христианское "да" [Иисусу] антииудейским? Окончательны ли эти "да" и "нет"
либо временны? Носят ли они несовместимый характер или же могут
диалектически приобрести позитивный смысл в устах людей, которые чувствуют
себя обязанными их высказывать?" Ответ, который дает на эти вопросы
Мольтман - яркий пример истинной христологии непрерывности, которая
проявляет уважение к различающимся реалиям иудаизма и христианства, как
религий завета.
Как подчеркивает Мольтман, христиане твердо знают, что мессианская
эпоха несомненно началась во Христе и что Царство Божье посреди нас; вместе
с тем, они осознают, что исполнились еще не все библейские пророчества о
Мессии. Мессианское знамение, воплощающее в себе конец всякого зла на земле
и освобождение всех людей от гнета, еще не свершилось. Как полагает
Мольтман, в этом-то и заключается коренная причина иудейского "нет" Иисусу.
Приведем, вслед за Мольтманом, знаменитое высказывание Мартина Бубера, в
котором он объясняет, почему иудеи не верят в Христа как в Мессию: "Церковь
зиждется на вере в то, что Христос уже пришел, и что это и есть
освобождение, которое Бог даровал человечеству. Мы, Израиль, не в состоянии
в это поверить". Мольтман справедливо отмечает, что речь не идет о нежелании
или жестокосердии иудеев. Это просто "невозможность принять". Хорошо
известно, что Бубер глубоко почитал Иисуса. Однако его утверждение о
"невозможности принять" опирается на личный и коллективный опыт иудеев: "мы
знаем глубже, вернее, что мировая история мира еще не раскрылась в своей
основе, что мир еще не освобожден. Мы ощущаем неосвобожденность мира. <...>
Разрыва в истории мы не принимаем. Мы знаем не середину истории - а ее цель,
цель Божьего пути, который не прерывается посредине".
Опираясь на свой опыт неискупленности мира, иудеи не в состоянии
поверить в Иисуса как в Искупителя мира. Он ставят вопрос перед христианским
миром: "Если Мессия уже пришел, почему же в мире так много зла?" Христиане
отвечают на этот вызов утверждением, что они живут в напряженном ожидании,
разделяющем "уже" и "еще не". В событии Христа полная победа Бога
обеспечена, но еще не реализована. Любое мессианское положение об Иисусе
должно относиться к будущему времени, а не к сегодняшней реальности. Иисус
станет Христом лишь в конце времен, и Мольтман усматривает здесь возможность
для позитивного принятия христианами иудейского "нет" Иисусу, а не как
свидетельство их неверности Богу и высокомерного ослепления. "Даже
воскресший Христос - это "еще не" Вседержитель. Но Он уже на пути к
искуплению мира. Христианское "да" Иисусу-Мессии, основанное на вере и опыте
примирения... примет и иудейское "нет", основанное на страдании и опыте
неискупленного мира. <...> Христианское "да" Иисусу Христу... само по себе
еще неполно и неокончательно. Оно открыто мессианскому будущему Иисуса".
Если бы христиане и христианские общины уловили смысл иудейского "нет",
замечает Эккардт, они были бы надежнее защищены от любых проявлений
триумфализма и самолюбования.
Мольтман отсылает читателя к тем главам павловского "Послания к
Римлянам", где в "нет" Израиля Павел увидел Божью волю (Рим. 10-11):
"Отвержение их - примирение мира" (Рим. 11:15). Это не "нет" неверующих, а
особое "нет", требующее уважения. То, что Израиль в целом неспособен сказать
"да" вере в Иисуса, происходит по воле Божьей, - чтобы Добрая Весть была