"Дидье Поллефе. Иудейско-христианские отношения после Освенцима с католической точки зрения " - читать интересную книгу автора

преодоления различий между иудеями и другими народами, в т.ч. и в самом
Израиле, между тираном и жертвой - при том, что это различие составляет саму
сердцевину закона? Но тогда придется задаться вопросом, а по какому праву
Иисус может "преступать" границы Закона в Израиле? Не преступает ли он их по
собственной инициативе, как отступник, отрекшийся от веры своей религиозной
общины и не провозглашает ли, хотя и не столь явно, ложность этой веры? Или
же Он делает это ради конечной цели самого Закона, следуя логике
мессианства?" Великий иудейский ученый Давид Флуссер, по словам Джона
Павликовского, также усматривает элемент нового в учении Иисуса: учение
Иисуса о любви к врагу контрастирует с фарисейским учением, которое
настаивало, чтобы человек был свободен от ненависти к врагу, но никогда не
требовало проявлять к нему любовь. Как пишет Флуссер, "Согласно учению
Иисуса, вы должны возлюбить грешников, тогда как по учению иудаизма вы не
должны их ненавидеть. Важно отметить, что позитивное отношение к врагам -
это персональное учение Иисуса. <...> В иудаизме ненависть практически
находится под запретом, но никто не обязан любить врага".
В радикализации заповеди любви в учении Иисуса мы видим убедительнейший
признак того, что в его личности и учении искупление мира становится "еще"
возможным. Однако это не есть нечто такое, что Иисус онтологически свершил в
прошлом, своей жизнью и своим учением, а то, что христиане должны
воспроизвести в настоящем - раскрыть мессианское Иисусово будущее. Здесь
нужно отметить, что взаимоотношения иудаизма и христианства не сводятся к
упрощенной диалектике "закона и благодати". Эккардт показал, что эти
отношения отличаются гораздо большей сложностью: "По отношению к своим
ближним-христианам иудеи имеют обыкновение говорить не столько о грехе,
сколько о неискупленности - в то же время, они испытывают на себе грех мира
как жестокую данность, но ведут себя, тем не менее, как в большей мере
искупленные. По отношению к своим ближним-иудеям христиане склонны говорить
о крайней необходимости искупления, хотя ведут себя так, как будто бы такой
вещи, как искупление, не существует. Невозможно придумать более
убедительного свидетельства одновременно преграды и размытости границ между
двумя религиями". Ответ христиан на учение Иисуса кажется несколько странным
иудею, чье знание христианского Креста ощутимо сводится к непосредственному
опыту страданий от рук христиан, а не к страданиям христиан ради своей веры.
Иудеи по своему опыту знают, что иногда именно от христиан меньше всего
можно ожидать такой же любви к ближнему, не говоря уже о врагах, как к самим
себе. Таким образом, диалектика взаимоотношений иудеев и христиан носит
странный характер. Иудеи страдают больше, но выказывают большую социальную
ответственность и утопизм. Христиане страдают меньше, но выказывают в
меньшей степени социальные чаяния, и в большей - социальную
безответственность. Христиане любят признаться в душе, что если бы им
пришлось здесь и сейчас обрести всю полноту искупления во Христе, то за это
пришлось бы заплатить слишком дорогую цену. Именно данное обстоятельство
заставляет иудеев указывать на неискупленность мира. С другой стороны,
нравственный уровень иудейской жизни отчасти опровергает их акцент на
неискупленность мира и показывает, что могло бы означать искупление, даже
если оно не от власти Христа. Мы имеем в виду отказ иудеев относиться к
христианам также, как христиане относятся к иудеям.
Значит ли это, что христианам следует отказаться от веры в
Иисуса-Искупителя? Напротив. Столкновение с иудаизмом требует от христиан,